Сотник. Не властью единой - стр. 24
– Так ты что спросить-то хотел?
– А?
– Ну, говорил про какое-то дело…
– А пойдем вечерком погуляем! – без всяких реверансов рубанул сотник. – Там, у реки, говорят, так соловьи поют – заслушаешься.
– Соловьи – это хорошо, – пушистые девичьи ресницы дрогнули. – Но…
– Не пойдешь?
– Почему? Пойду. Только давай не сегодня. У нас тут с матушкой… дело одно… Давай завтра!
– Ага… – тут Миша вспомнил про баню. Мало ли, может, и до поздней ночи затянется… Не сама банька – совет.
Просторная банька Сучка, естественно, топилась по-черному, по-иному тогда в банях и не признавали. С трубой – что за жар? Нынче натопили на совесть – камни от жара трескались. Миша пар любил, но не вот этот вот, когда уши в трубочку сворачиваются… особенно когда Андрей водицы на камни подбросил. Целый корец! Вот паразит же!
– Эй, эй, – молодой наставник Мирон замахал руками. – Ты что, друже, уморить нас хочешь?
Немой в ответ оскалился, замычал да потянулся за веником. Веников тут запарили много – дубовые, березовые, вересковые – на любой вкус, парься – не хочу. Вот и Андрей взгромоздился на полку да принялся охаживать себя по спине. А весь жар-то – на Мишу с Мироном. И вот же черт – на улицу-то выбежать вроде б как стыдно! Хорошо, Немой первым выбежал – с разбега сиганул в реку, в омуток, возле которого баньку и выстроили. Нырнул… вынырнул – поплыл, улыбаясь. Хорошо!
Хорошо – дверь за собой не прикрыл, воздух вечерний в баньку зашел – все полегче. Тут и остальные гости пришли – дед Корней, Аристарх-староста, а с ними и хозяин, Сучок – Кондратий Епифановича.
– Здоров, внучок! – дед быстро скинул одежду. – Что это вы тут сидите, мерзнете? А ну-ко, Мишаня, поддай-ко! Эхх… вот ведь славно-то!
– А говорят, в иных местах такой баньки не ведают! – прикрыв за собой дверь, староста Аристарх тоже схватился за веник. – Как там, Миша, в Царьграде-то? Бани-то есть?
– Да есть, рассказывал же. Правда, не такие…
– А какие?
– Потом расскажу… Мирон, друже, идем-ко – кваску…
– Слыхал, Аристарче? Кваску им! – бросив веник, расхохотался дед. – Еще и не погрелись-то.
Про царьградские бани сотник нынче так и не рассказал. Не успел – беседа пошла иная, серьезная. Воеводу и старосту интересовало все: кто напал, что пожгли, какие вообще убытки – слухи-то по селу расходились быстро.
– Рыжий твой, говорят, всех там расспрашивал. И девка еще, как доска – плоская.
– Войша, Унятина внучка, – пояснил староста Аристарх. – Ну, того, что без руки. Юлька выходила.
– А, того, что с выселок! – Мирон покивал и потянулся к кружке – все никак не мог напиться после парной. – Изба-то у них справная.
– Да там не изба – там хоромы цельные, Егор-то – хозяин. Ни своим, ни дворне спуску не дает. Вот и в прибытке.
Староста захохотал, почесав округлый, поросший седоватым волосом живот.
– Так что, Миша, скажешь? – напомнил дед.
Сотник рассказал, как было. Вернее, как он полагал, что было. Всю информацию, и даже мысли свои изложил. Тут вместе и думать стали…
С тем, что в само Ратное лешаки не полезут, были согласны все. Как и с тем, что и на покосе, и на пастбище имели место диверсии, а не странное стечение обстоятельств. Мужики-то в бане собрались мудрые и многократно битые жизнью – в пустые совпадения не верили напрочь и со всеми Мишиными доводами согласились вполне.