Сотник. Не властью единой - стр. 19
Кузнечика сотник лично навестил в мастерской.
– Здорово, брат Тимофей!
Друзья обнялись, хотя последний раз встречались всего-то день назад.
– И вы… ты… День добрый!
– Кому добрый, а кому и не очень, – усаживаясь рядом с токарным станком, посетовал Миша.
На станке, в струбцине, была закреплена какая-то хитрая деталь – то ли для сеялки, то ли для какого иного комбайна. Станок приводился в действие не ногами и не крутящей ворот лошадкой, а верхнебойным мельничным колесом, расположенным на быстром ручье неподалеку. Энергии падающей со специального желоба воды хватало даже на пресс и тяжелый кузнечный молот, не говоря уж о станках. Миша, впрочем, в технические подробности особенно не вникал, оставив сие Кузнечику и дядьке Лавру. Все же Михаил Лисовин был больше воин, именно ратное дело ему и нравилось, именно там – во главе младшей стражи – он и чувствовал себя на своем месте.
– Лешаки? – выслушав, задумчиво протянул Кузнечик.
Там, в будущем, ему – Димке! – было девятнадцать лет, и он быстро умирал от саркомы. Но все же – девятнадцать, здесь же – тринадцать всего. Соответственно парень и выглядел… в отличие от осанистого и уже заматеревшего Миши.
– Лешаки, они да – когда-то и нас с тобой охраняли… Напасть и вредить? Ну-у… хватает и в землях Журавля гадов. Тех, что себе на уме. Не много, но такие есть, встречаются. Эти могли, да… Подробнее? Подробнее надо спросить у Юрия. Да и вообще, хорошо бы навестить, давно не были.
– Навестим, – задумчиво покивал сотник. – Только чуть позже… Пока же я вот что мыслю. Если предположить – пока только предположить! – что все случившееся не случайность, а сознательная диверсия, то… что мы увидим?
– А что мы увидим? – глаза Тимки азартно вспыхнули.
– А увидим мы, брате, что не все там у них гладко прошло. Если по военной науке судить… по Клаузевицу, Триандафилову и прочим светилам… то всякая диверсия должна иметь тактическую и стратегическую цель. Стратегическая цель – запугать, ослабить, тактическая же – вполне конкретная. В данном конкретном месте устроить конкретную пакость. И что мы видим? Какова была тактическая цель на пастбище?
– Так ясно же – уничтожить скот, – Кузнечик повел плечом, совсем еще детским, мальчишеским. – Вот они его и… в болоте.
– Не весь, да. Но – большую часть. Еще и пастухов убили. Ну, по моим предположениям.
– А стога, значит, так толком и не сожгли?
– Вовремя пожар заметили.
– Значит, явится снова, – убежденно кивнул Тимофей. – И не обязательно сюда. Ищи, Михаил. Где тонко, там и рвется.
– Вот и я о том, – хмуро покивал сотник. – Вот и я о том… А нельзя будет с этими твоим лешаками переговорить?
– Можно, – Кузнечик ласково погладил закрепленную на станке деталь. – Только вряд ли помогут. Не забывай – в землях Журавля давно уже порядка нет, а лешаки все-таки – каста. И я так думаю, кто-то их в этом убеждении постоянно поддерживает. Кое-кто мог и польститься на чужой приказ – не все, но… так сказать, левые.
– Это уж так… Ладно, поглядим. Бывай пока, Тима.
– Да, Миша, – уже попрощавшись, Тимофей нагнал боярича в дверях. – Думаю, вражины не так просто пришли. Не нахрапом. Если лешаки – есть у них в Ратном свои глаза и уши. Обязательно есть!
Сотник вернулся в «хоромы» уже затемно. Отворив окно, уселся на лавке, вытянув ноги. Слышно было, как за рекой, в Ратном, голосили петухи, с пристани же доносились обрывки разухабистых песен – продолжал гулеванить новгородский торговый гость. Вот же неугомонный! Что называется, попала вожжа под хвост. Ишь, орет-надрывается: