Сотник. Чужие здесь не ходят - стр. 24

– Что, господин сотник? – прислушался Кирьян.

– Молодец, отроче, – все, что надо, запомнил… Теперь ступай.

Поклонившись, Кирьян покинул горницу, тщательно прикрыв за собой дверь.

Миша подошел к окну и, щурясь от солнца, взглянул в голубое летнее небо. Лодку в Турове отыскать – не проблема. К тому же перевозчики наверняка погибшего лодочника знали. Насколько хорошо – Бог весть, но знали, все ж таки – коллеги.

Итак – Туров…

Подойдя к порогу, сотник распахнул дверь:

– Дневальный! Ермилу-десятника покличь! Пусть заглянет.

Уж, конечно, ехать самолично в Туров (как поступил бы еще года два-три назад) Михайла вовсе не собирался – не позволяла занимаемая должность. Не дело сотника так вот мотаться, на то подчиненные есть… Не зря ведь в управленческой науке придумали делегирование полномочий. А без этого какое же управление? На семь частей при всем желании не разорвешься никак. Не нужно это. Да и несолидно – так и уважать перестанут совсем.

– Поручик Ермил… по вашему приказанью…

– Да не тянись ты, друже… Садись вон, кваску испей… Только сам себе наливай вон, из кувшина. Мне заодно плесни – жарко.

Славный юноша. Сколько ему – шестнадцать? Да, где-то около того. Как и рыжему Beлимудру-Вельке. Вытянулся уже, но еще не успел заматереть. Смуглый, узкое, обрамленное длинными темными волосами, лицо. Ермил чем-то походил на ромея или венецианца. Умен, начитан, предан. Всегда спокоен, несуетлив. Перед начальством не заискивает, себе цену знает. Серые глаза смотрят по-взрослому, цепко. Сирота. Выходец из Нинеиной веси, но со старой волхвой не дружит… мягко говоря… Дружит с землячком своим – Велькой, и еще с одной девушкой, Добровоей Истоминой. Правда, девица эта та еще – воин в юбке. Из лука, из арбалета бьет, с рогатиной управляется, с мечом…

– Ну, как? Вкусен квас-то?

– Ага…

Серые глаза юноши вопросительно смотрели на сотника… Правда, никакого нетерпения Ермил не выказывал – спокойно пил себе квас. Раз уж угостили.

– Сегодня же отправляйся в Туров, Ермиле, – сотник не стал мучить парня ожиданиями. – Там встретишься со Ставрогиным… Помнишь его?

– Артемия Лукича? – Ермил спрятал улыбку. – Да помню – дознаватель княжий.

– Ну и хорошо. Как смеркаться начнет, подойдешь к детинцу, прямо к мосточкам, к башне… Там и стой…

– И долго?

– Увидишь… Да уж не до утра, парень! – усмехнувшись, Миша протянул посланцу берестяную грамотцу, саму собой скрутившуюся в свиток. – Послание мое передашь. Там – так себе – поклоны да просьба немножко помочь… Самое главное обскажешь на словах. Слушай…

Проводив юношу, сотник вновь принялся ходить по горнице – думал, как всегда, мысленно разговаривая сам с собой, сам с собой споря. Пока не имелось конкретики, можно было обдумать так сказать – общее…

«Почему убийства произошли именно сейчас? Ведь почти год все было спокойно… А? Что скажете, сэр Майкл? Может быть, есть какое-то важное дело, событие… которое кому-то очень хочется сорвать!

А ведь есть такое! В двадцатых числах сентября – на «осенины» – запланирована большая суконная ярмарка или, как тогда говорили – «торжки». Ярмарка – слово немецкое, пока что неведомое, поэтому и «торжки». На торжки обычно собирались по отраслям – скажем, тележных дел мастера и саночник, или горшечники, кузнецы, ювелиры… На этот же раз – суконники. Впервые в Ратном. И тут не только в престиже дело, хотя и не без этого – среди сукноделов и торговцев сукном бедняков не водилось. К тому же-и это главная причина – я на паях со старостой Аристархом совсем недавно открыли сукновальную мануфактуру, опередив «осевое время» (выражаясь словами философа Карла Ясперса) веков этак на пять. Ну, а почему бы не открыть? Производительные силы для этого имелись – и сукновальные станки (изобретать не надо), и ткацкие станы, и двигатель – верхнебойное водяное колесо. Ну и рабочая сила… Еще имелись малоимущие свободные люди, еще не всех закабалили – вполне можно было нанять, тем более в законах – в «Русской правде» – договор найма был прописан особо. Наймитами там называли закупов. Согласно статье семьдесят третьей «Русской правды» наймиты находились фактически на положении временных холопов, поскольку должны были работать на хозяина до возвращения купы – денежной или вещевой ссуды, то есть «лицо, лишенное права отходить от своего хозяина, пока он долга своего не заплатил или не отработал». За попытку уйти от господина не расплатившись и за кражи закуп может быть обращен в полное холопство согласно дополнениям к основному закону – статьям пятьдесят пятой, пятьдесят шестой, шестьдесят четвертой – так называемой «Пространной правды». Я правда немножко иначе смотрю на «купу» – разбив ее на две части: собственно «купу» – аванс – и – зарплату.