Сотник. Бывших не бывает - стр. 42
– Уговорил, речистый! – усмехнулся отец Меркурий, выбираясь из саней. Его забавляла грубоватая заботливость возницы и обращение «батюшка», которое тот, несмотря на все попытки священника исправить на «отец», более подходящее для монашествующего, упорно использовал в разговоре. Обозник, похоже, был свято убеждён, что за священником следует смотреть как за малым ребёнком.
Огромные присыпанные снегом ели подходили вплотную к узкой лесной дороге. Отец Меркурий в восхищении смотрел на плотный зелёный строй лесных исполинов, так похожих и непохожих одновременно на знакомые ему с детства кипарисы. Здесь всё было по-иному, чем на Родине, но эта суровая земля предков его матери нравилась бывшему хилиарху. Чувствовалось в ней и народе, её населяющем, что-то цельное. Здесь рождались сильные люди, и они нравились старому солдату. Раньше он знал их только по сказкам, которые в детстве рассказывала ему мама, а теперь пришло время знакомиться с ними самому. Взять хотя бы возницу, невысокого коренастого человека, так трогательно опекавшего священника. От другого отец Меркурий не стерпел бы такой заботы, а тут на душе становилось теплее, когда Харитон, или Харитоша, как звали его другие обозники, с неизменной смесью ворчания и сюсюканья старался облегчить своему «батюшке» дорожные тяготы. Никто бы с первого взгляда не посчитал этого неказистого возницу сильным, но, приглядевшись внимательнее, отец Меркурий понял, что с ещё большей заботой Харитон ухаживает за ранеными, и наверняка не один скифский катафракт поминает в своих молитвах похожего на пегобородую наседку обозника, который однажды не дал ему умереть.
Снег весело скрипел под сапогами, и мысли в голове отца Меркурия неспешно текли под стать скрипу: «Ну как тебе здесь нравится, старина? Не находишь, что Скифия оказалась весьма не скучным местом? Сначала тебя втянули в заговор против базилевса, а теперь сажают на горшок и собираются кормить с ложечки. Ещё и сопельки вытрут пегой бородой! Как там сказал Харитоша – и смех и грех? Да уж, точнее не скажешь. Что же дальше?»
Пока отец Меркурий разминал ноги, возница успел пристроить на морду лошади торбу с овсом и вытащить короб с припасами и, увидев священника, разулыбался ему навстречу по своему обыкновению.
– Вернулся уже, батюшка?
– Вернулся, Харитоша.
– Тогда за кобылою пригляди, я быстро обернусь.
– Не спеши, никто же не торопится.
– Как же не спешить? А поесть? Не ровен час тронемся, а на ходу какая еда?
– Иди уже, – рассмеялся отец Меркурий, – А то за разговорами и вправду ничего не успеем.
– Бегу, батюшка, – возница шустро направился в сторону леса.
Священник присел на облучок. Вокруг деловито суетились люди. От хвоста обоза, где шли основные силы Младшей стражи, к головному дозору пролетел вестовой. Бывший хилиарх пехоты базилевса смотрел по сторонам. Не часто в прошлой жизни ему удавалось так вот просто посидеть и посозерцать. Жизнь солдата подчиняется одному слову – «Бегом!». А монастырь… Уж на что, казалось бы, мирное место, но нет: службы, молитвенные бдения, работа в немалом монастырском хозяйстве почти не оставляли времени для того, что монах Меркурий неожиданно для себя самого там действительно полюбил – учиться.
Книги стали его страстью, его друзьями. Хоть и немало повидал на своём веку хилиарх Макарий, в книгах он открыл для себя новый мир. Софокл, Платон, Аристотель, Пифагор, Демокрит, Эврепид, Эзоп, Плутарх, Цезарь, Цицерон, Гомер, Лукреций Кар, Овидий, Тацит, Светоний, Прокопий Кесарийский, Иоанн Дамаскин, Лев Математик, Иосиф Флавий, Иустин Философ, Климент Александрийский, Тертуллиан и многие-многие другие. Они перевернули мир отставного солдата, научили размышлять о вещах, представлявшихся ранее непостижимыми.