Сосны. Последняя надежда - стр. 15
– Почему снаружи кричат люди?
– Я не знаю, – солгал мужчина.
– Это из-за тех чудовищ? Нам рассказывали о них в школе. Мистер Пилчер защищает нас от них.
– Я не знаю, кто они такие, Джессика, но я должен сделать все, чтобы с тобой и с мамой ничего не случилось, понимаешь?
Девочка кивнула.
– Я люблю тебя, милая, – сказал ее отец.
– Я тоже люблю тебя, папочка.
Джим встал и обхватил ладонями лицо жены. В темноте он не видел ее, но чувствовал, как дрожат у нее губы, как мокры от слез ее щеки.
– У вас есть вода, еда, фонарик, – сказал он. Попытался пошутить: – Даже горшок, чтобы писать в него.
Супруга обняла его за шею и прошептала ему на ухо:
– Не делай этого.
– Другого способа нет.
– Подвал…
– Не выйдет. Доски слишком длинные, они не лягут поперек двери. – Тёрнер слышал, как их соседи, Миллеры, умирают в своем доме через дорогу. – Когда настанет время выходить…
– Ты выпустишь нас.
– Только этого я и хочу. Но если я не приду, чтобы сделать это, используй гвоздодер. Тебе нужно будет отжать им косяк.
– Нам нужно было остаться вместе со всеми.
– Знаю, но мы не остались и теперь делаем все, что можем, чтобы выжить. Что бы вы ни услышали, что бы ни происходило в спальне, оставайтесь в шкафу и не издавайте ни звука. Закрой ей уши, если…
– Не говори так! – простонала Грейс.
– Если что, папочка? – с любопытством спросила их дочь.
– О, Боже, не говори так! – воскликнула миссис Тёрнер.
– Я люблю вас, девочки мои, – проговорил ее муж. – А теперь мне нужно закрыть эту дверь.
– Нет, папочка!
– Тихо, Джесс, – прошептал Джим.
Он поцеловал жену, а потом дочь. Затем закрыл их в шкафу – в спальне на втором этаже их дома, выстроенного в викторианском стиле и окрашенного в цвет лаванды. Его ящик с инструментами уже стоял, открытый, на полу. Тёрнер включил фонарик и выбрал две подходящих доски в два дюйма толщиной и в четыре шириной из груды обрезков, принесенных из сарая – они остались от постройки собачьей конуры прошлым летом. Те теплые дни, когда он работал на заднем дворе…
Крик миссис Миллер разбил эти воспоминания на осколки.
– Нет, нет, нет, нет, нет! О, Бо-о-о-о-о-оже!!!
Джессика плакала в шкафу. Грейс пыталась успокоить ее. Джим схватил молоток и пришпилил гвозди с обоих концов каждой доски. Шурупы были бы надежнее, но на это не было времени. Он приложил сосновую доску поперек дверцы шкафа и утопил гвозди в косяки. Мысли его мчались неостановимым потоком. Мужчина снова и снова проигрывал в памяти то, что сказал шериф, но не мог это осмыслить. Как это может быть: мы – все, что осталось от человечества?
К тому времени как Тёрнер приколотил все четыре доски поперек двери, Миллеры по другую сторону улицы умолкли. Джим уронил молоток и утер лоб. Со лба у него капал пот. Опустившись на колени, он прижался губами к дверце шкафа.
– Джессика? Грейс?
– Я слышу тебя, – ответила его жена.
– Дверь заколочена, – сообщил Джим. – Теперь мне нужно найти, куда спрятаться.
– Пожалуйста, побереги себя.
Он положил руку на дверь:
– Я очень люблю вас обеих.
Грейс сказала что-то в ответ, но он не смог расслышать ее слова: слишком глухо они прозвучали. Слишком тихо. Слишком много слез было в ее голосе. Поднявшись на ноги, мужчина взял фонарик и молоток – самое близкое к оружию из всего инструментального набора. У двери в спальню он повернулся и осторожно прикрыл ее за собой. В коридоре было темно.