Соседи и родня Оттавии Малевольти - стр. 33
–Боу нигде не бывают, а красота должна светить, ею должны восхищаться. Красота должна вдохновлять поэтов, музыкантов, скульпторов и художников.
–Нет, надо пресечь на корню наглую попытку внедриться в круг нашего общества женщине из низов сословия.
–Но Оттавия вышла замуж за дворянина, а значит, стала частью Высшего Света.
–Скажи мне, Норман, ты тоже боготворишь эту выскочку-итальянку?
–А кто ещё о ней говорит?
–Бернхард отзывается о ней, как о святой. Все, кто видел её, уверяют, будто это ангел сошёл с неба и сияет неземной, возвышенной красотой. Но ты не ответил на мой вопрос. Ты присоединяешься к общему мнению?
–Да по сравнению с Оттавией все остальные дамы нашего города – накрашенные пугала!
–Никаких балов на ближайшее время у нас не предвидится. Ты же знаешь: после нашей свадьбы здоровье матери неожиданно пошатнулось.
Клан Драммондов провожал на пристани главу семейства, старик снова собрался в плаванье.
Беула Спенсер причитала:
–В Вашем преклонном возрасте разве можно так подвергать жизнь опасности и лишениям в длительном путешествии?
–Дорогая родственница, истинным англичанам никогда не сидится дома: кровь викингов зовёт завоёвывать новые земли,– шутил Айвор.
Августа по-дружески обняла сестру. Беула поёжилась от её прикосновений: совесть больно уколола сердце.
Внуки Драммонда-старшего бегали по борту корабля и весело смеялись.
–Билинда! Залман! Мы едим домой, идите сюда!– окликнула их мать.
–Мы поедем с дедушкой! Мы тоже хотим в дальние страны!– запротестовал Залман.
–Пусть дедуля нас хотя бы покатает,– поддержала сестра брата.
–Вот вернусь из плаванья, и займусь вами,– обещал Айвор внукам,– Выращу себе замену. А сейчас: марш на берег! Мне нужна дисциплинированная команда, а не нытики на корабле!
Дети с неохотой покинули барк, поцеловали деда, и стали вместе с роднёй махать ему вслед.
Джобет таяла на глазах, она отказывалась от пищи, пребывала в плохом расположении духа. Последнее время женщина уже не вставала.
Дочь часто приходила к ней, уговаривала что-либо съесть, но мать гнала её.
Остин навещал супругу очень редко, его раздражал вид больных людей, тем более он считал, что Джобет сама усугубляет недомогание своей отрешённостью.
У постели больной неизменно дежурила её любимая служанка Джоанна, молчаливая и скромная, преданная и отзывчивая.
Даже Джозеф не радовал Джобет, она просила унести шумного ребёнка.
Как-то Джоанна отпросилась на пару дней. Её сменила дочь больной.
Мать молчаливо лежала, отвернувшись.
Неделю назад Руперта Буркса послали за Орином по просьбе Джобет.
–Ты…и Граветин…– вдруг глухо заговорила больная,– Вас было двое там, у реки. Что же произошло на самом деле?
Женщина повернула своё потемневшее лицо к дочери.
–Мама…мама…– залепетала Наяда, заливаясь слезами,– Ты мне не веришь? Да, я любила Нормана, но Граветин была мне сестрою…
–Ты презирала бедняжку за её неказистость, а после ненавидела за то, что та опередила тебя, признанную красавицу, в браке. С крошкой Джозефом ты никогда не играешь! Что, слишком похож на мать?
–И из-за этих низменных мыслей Вы вгоняете себя в гроб?– слёзы девушки высохли, она зло смотрела на Джобет.
–Все вы, красавцы, хотите для себя лучшей доли. Что Остин, что ты…– осуждала больная своих близких, затем более спокойно наставляла дочь, её голос с каждым словом слабел всё больше,– Ты не любишь Нормана. Ты просто хотела заполучить того, кто не обратил на тебя должного внимания… подумай, как будет болеть твоё сердце и рваться вслед тому, кого ты действительно по-настоящему полюбишь…