Сорвиголова: Человек без страха - стр. 20
В день Джек пробегает не менее пятнадцати километров – для боксера это норма. По телевизору часто показывают, как боксеры тягают штанги в зале, но это глупость – от поднятия тяжестей ты становишься неповоротливым. Боксеру нужна сила и скорость. Тебе нужно бегать, прыгать через скакалку, таскать за собой шины. Это бюджетный, но эффективный метод тренировок.
Он останавливается у фонтанчика на окраине парка, чтобы попить. Закончив, он оборачивается и видит подъезжающую машину. Хорошего настроения как не бывало.
Риголетто.
Боковое стекло опускается.
– Мёрдок, не перетрудись. Ты уже не пацан.
Джек старается держать себя в руках – может, пронесет.
– Надо держать себя в форме, мистер Риголетто, чтобы не прервать победную серию.
Сперва на лице Риголетто появляется недоумение, а затем ухмылка.
– Мёрдок, ты что, думаешь, что сам выиграл все эти бои?
Джек удивленно прищуривается. Теперь его черед недоумевать.
– Тебе совсем мозги отбили? Все бои были договорными. Я подстроил так, чтобы ты одержал эти шесть побед.
Джек мотает головой.
– Не верю. Я побил их в честной борьбе.
– Мёрдок, мне нужно было, чтобы о тебе начали говорить. Теперь ты фаворит боя в Гардене, все ставят на тебя.
– Я выиграю.
– Нет, ты проиграешь, – холодно отвечает Риголетто.
Тут до Джека доходит.
– Мистер Риголетто, я не…
– Мёрдок, прежние условия остаются в силе, – ухмыляется Риголетто. – Как там твой сынишка? Справляется?
Они молча смотрят друг на друга.
– Упадешь в четвертом раунде, да поубедительнее. Обещаю хорошую премию.
Окно закрывается, и автомобиль отъезжает. Джек провожает его взглядом.
Джек не сводит с машины глаз, пока та не исчезает вдали, и вдруг понимает, что весь трясется от ярости. Он с трудом сдержался, чтобы не сунуть руки в окно и не свернуть Риголетто шею.
Перед встречей с Риголетто он уже собирался домой, но теперь возвращается в парк и бегает еще пару часов, чтобы успокоиться.
Успокоиться не получается.
Когда усталый и промокший до нитки от пота Джек возвращается, Мэтт уже дома, сидит за кухонным столиком и читает книгу.
– Привет, – говорит Мэтт.
– И тебе привет. Я в душ.
Мэтт прерывает чтение и поворачивается к отцу.
– Все хорошо?
Джек медлит с ответом. Врать не имеет смысла. Одному Богу известно как, но в последнее время сын хорошо научился чувствовать ложь.
– Волнуюсь. Завтра важный бой.
Мэтт улыбается.
– Пап, ты в отличной форме. Обязательно победишь.
Джек молчит. Он идет в ванную, запирает дверь и прислоняется к обшарпанной стене. Включив горячую воду, он напускает побольше пару, забирается в ванну и стоит по душем, пока его кожа не краснеет.
Вечером за ужином Джек наблюдает за сыном. После несчастного случая прошло три года. Три года назад он думал, что потерял Мэтта. Он и сейчас как наяву помнит, каким беспомощным чувствовал себя тогда. Как злился на себя и на весь мир.
Джек помнит, как кричал Мэтт спустя недели, успокаиваясь только когда его накачивали таблетками – но и тогда он все равно ворочался и бормотал что-то во сне, жалуясь, что вокруг слишком шумно и требуя от отца, чтобы тот попросил всех замолчать.
– Куда уставился? – спрашивает Мэтт.
Еле заметно улыбнувшись. Джек качает головой.
– Да так, в окно смотрю.
– Опять обманываешь.
Это не вопрос, а утверждение. Джеку доводилось слышать, что после потери одного из чувств у некоторых людей другие становились острее, но не до такой же степени? Это что-то из области фантастики.