Сороковник. Книга 3 - стр. 40
– Ладно. И как же ты думаешь нас вывести?
Он с облегчением улыбается.
–Т-так через другой дом. Мы с ребятами в шк-коле часто в са-амоволку бегали, я любую дверь вам открою. Н-не такой уж я и не-неуч.
Забрасываю лук на плечо, пристраиваю колчан на пояс. Нора? Она сладко спит, погрызши кость, ну и пусть спит, а то гавкнет не вовремя, сдаст с потрохами, зачем нам это?
– Пошли, Рорик. Я на тебя надеюсь.
Нет, я не дура. Я не просто так ведуну этому пришлому верю – я дому верю. Рорика он впустил сразу, не унюхав опасности, а этих караульщиков срисовал и сразу заблокировал дверь. Вот, кстати, и последний тест для мальчика: выпустит нас с ним домик чёрный ход или нет?
Поглаживаю каминную полку и негромко говорю в пространство:
– Спасибо, дорогуша. Слышишь?
Два язычка пламени на миг приподнимаются над тлеющими поленьями и образуют в воздухе сердечко. И опадают.
Так бы и не уходила. До того он мне нравится, этот Магин дом, так бы и сидела в нём целые дни на диване с книжкой или перед окошком за пяльцами, разговоры с ним вела бы. Он, наверное, наскучался, всё один да один…
Не отвлекайся, Ива. Как там Николас говорил, когда я пыталась увильнуть от неприятных занятий? Работаем.
Дверь во двор открывается без малейшего сопротивления, только ручка в моей ладони слегка трепыхается – словно прощаясь. Рорик, обгоняя меня, оглядывается – вроде бы пусто и тихо вокруг – и спешит в дом напротив. Ему достаточно прошептать несколько слов дверному замку и тот послушно отщёлкивается. Прямо с порога мы попадаем в кухню – пустую, к моему облегчению, потому что представить не могу, как бы я оправдывалась перед хозяевами. Вломиться в чужое жильё, даже не постучав…
И вдруг у себя за спиной слышу далёкий собачий лай, приглушённый стенами. Это Нора надрывается. Ведун прикладывает палец к губам, успокаивающе машет рукой и устремляется через кухню к выходу, а я, поспешая за ним, ещё успеваю различить собственный голос, внушающий что-то Норе. Ай, молодец, думаю с нежностью. Ай да конспиратор! Мне бы, в самом деле, такой домик, особенно когда детишек маленьких не с кем было оставить. Не знаю, как у него получается имитировать мои интонации, но хоть на полчаса-час, да удержит при себе огневиков, а мы за это время удерём достаточно далеко.
Едва выйдя на улицу, ныряем в ближайшую подворотню и пересекаем ещё один двор и ещё, и только тогда поворачиваем к центру. Здесь все дороги выводят к центральной площади, я уже говорила? С одной стороны, не заблудишься, с другой – поджидать ведь могут и там, наши преследователи не дураки, поэтому нужно быть настороже.
Улица пустынна, эхо шагов отскакивает от стен. Дома, и здесь слепленные в одну линию, угрюмы, ставни закрыты, а там, где их нет, наглухо зашторены окна. Магазинные витрины, что ещё не так давно радовали глаз изобилием безделушек и полезных мелочей, пустуют. Никого и ничего вокруг, только мы с ведуном и тени, что пляшут и ломаются, прыгая с тротуаров на стены.
– Слушай, Рорик, – шепчу, потому что громко говорить боязно, – а здесь Сеть тоже есть? Что-то я её не вижу.
– Я т-тоже не вижу, – говорит он озабоченно. – Д-давно уже пытаюсь прощупать – а нету. Вот только, что от неё осталось, см-мотрите.
Остановившись, указывает основанием посоха на бордюрный камень. Слабо тлеющая по кромке тротуара линия жиденьким пунктиром тянется вдоль улицы и никак не тянет на ограждение, разве что обозначает контур.