Сороковник. Книга 3 - стр. 22
Как он может быть таким? Иногда – грубым, безжалостным, взрывным, циничным, едким – да ещё множество эпитетов можно добавить – и так спокойно и уверенно резать хлеб? С уважением говорить с Егорушкой? Заботиться о Геле? Обо мне заботиться, в конце концов? Он пытается на меня давить, не скрываясь – и в то же время огораживает защитой от издержек магии и помогает не захлебнуться в энергетическом потоке. И, какими бы ни были его намерения, когда он однажды впрыгнул ко мне в окно – сердечный приступ он снял виртуозно. Хотя кто ему мешал просто уйти, полюбовавшись на мою агонию? А ведь я могла и не выжить…
Засучив рукава, он длинными щипцами переворачивает поджаренные с одной стороны ломтики. На зарумянившемся мясе шипит и пузырится вкусно пахнущий жирок, время от времени срываясь крупными каплями на уголья, и только сейчас я понимаю, насколько проголодалась. Но ради такого зрелища – уютного, домашнего и безобидного Маги – можно немного и потерпеть. Он вдруг кажется невероятно привлекательным; в простой рубашке в тонкую полоску, в вырезе которой темнеет и курчавится поросль волос, с такими красивыми руками, пусть не скульптурной лепки, как у Николаса, но достаточно сильными, с трёхдневной щетиной, грозящей вот-вот переродиться в жгуче-чёрную бородку.
– Что смотришь? – спрашивает он спокойно. – Ты словно в первый раз меня увидела.
– Да у меня только сейчас и появилось время толком тебя разглядеть, – честно признаюсь. – Мага, ты сейчас в настроении? Могу я тебя спросить кое о чём?
– Спрашивай, – великодушно разрешает он. – Тарелку только подай. Пора снимать.
На всякий случай я выжидаю, пока он разложит по тарелкам наш немудрящий ужин. Заметив мои колебания, Мага усмехается.
– Спрашивай, – повторяет. – Острых предметов у меня в руках нет, а едой кидаться привычки не имею. Не бойся.
– Почему ты такой спокойный? – выпаливаю. – Когда ты то и дело на меня наезжал, я к этому привыкла и теперь каждую минуту жду подвоха. Мага, может, я сейчас лишнее говорю, но я боюсь, что ты молчишь-молчишь, а потом сорвёшься – и мне тогда мало не покажется!
Из глубин буфета мой суженый выуживает бутыль, которая незамедлительно отзывается громким бульком; ищет что-то в ящике стола, очевидно штопор. И всё это время поглядывает на меня с затаённой насмешкой.
– Ива, это оказалось не трудно, – говорит, наконец. Вонзает штопор в пробку. – Всего лишь сказать себе: ты в очередном квесте. Знаешь, мне ведь приходилось и охотиться, и сидеть в засадах часами, затаившись. Я же профессионал, люблю работать чисто.
Пробка с лёгким хлопком выскакивает из горлышка и Мага отставляет вино в сторону, подышать.
– Так и с тобой. Нет, ты не обижайся только. Мне действительно поначалу было невыносимо даже видеть тебя. Устоявшиеся взгляды – это такой груз, который, если наращивался пятнадцать лет, за пять минут не скинешь. Но я просто сказал: парень, ты – профи, и поменять отношение к этой женщине, завоевать доверие – твоя задача на ближайшее время. Работай, Маркос… Ты меня поняла?
– Как-то не укладывается в голове. Хочешь сказать, что просто дал себе задание перестать меня ненавидеть?
Он какое-то время молчит. Крутит в пальцах пробку. И выдаёт то, чего я никак не ожидаю.
– Смерть хорошо прочищает мозги, Ива. На многое начинаешь смотреть по-другому.