Сороковник. Книга 2 - стр. 43
И ближайшей мухе тоже не повезло. Еды здесь достаточно.
Виновато покосившись на меня, ящерка сползает по склону камня и скрывается в густой траве. В полном обалдении смотрю ей вслед.
Может, она просто засиделась и ей нужно размять лапки? Вон с каким восторгом озиралась. Ещё бы, столько дней просидеть в полной темноте, а до того – быть на голодном пайке при умирающей хозяйке – не сахар… Да пусть побегает.
Разминаю затёкшие ноги, обуваюсь и даже рискую пройтись по почти высохшей траве. Каменный стол нагрелся под солнечными лучами, я снова на него присаживаюсь и, когда из травы высовывается знакомая зелёная морда, вытягиваю навстречу ногу. Ящерка ловко вспрыгивает на сапог и вскарабкивается наверх. Блаженно плюхается пузом на камень. Греется. Даже глаза прикрывает.
– Ну, – говорю осторожно, – и как мы будем жить дальше? Кстати, спасибо. Ты молодец.
Она недовольно приоткрывает глаз. Закрывает. На морде прописано: отвали, не видишь – наслаждаюсь…
Даю ей минут пять покейфовать. Затем решительно заявляю.
– Хватит, подружка. Хорошего понемногу. Пора нам и… – Она разворачивается и злобно фырчит. – Эй! Это ты мне, что ли?
Она припадает к земле, как рассерженный динозавр, яростно бьёт хвостом. Я на всякий случай отодвигаюсь.
– Да что случилось-то? Что не так?
Удары хвостиком вправо-влево не прекращаются.
– Я хотела только сказать, что уходить пора, подруга, у меня дел полно. Ты же хорошая девочка, умница…
Кажется, в меня сейчас плюнут. Опешив, встаю.
– Ну и оставайся здесь одна. Да объясни толком, чего ты хочешь? Я не понимаю!
Она раздувается от злости, пыхтит, топчется, и неожиданно становится лазорево-синей. И прямо-таки хмурится грозно. Похоже, действительно пытается объясниться. Ой, думай, Ваня, срочно думай, пока не покусали. Цвет она сменила… синий… А-а! Цвет сменила!
Неожиданно для себя самой фыркаю. На меня сходит озарение.
– Так ты мальчик! Точно, пацан. Ну, прости, поняла. Прости.
Ящерок хмуро отворачивается.
– Раз уж ты такой умный, может, как-нибудь сообщишь, как к тебе обращаться теперь? Не могу же я всё время «Эй!» кричать, это невежливо, в конце концов. Как тебя Гала называла?
Он нехотя поднимает ромбовидную головку. Янтарные глазки полны печали. Смена настроений у него стремительная, как и он сам.
– Неужели она так и не дала тебе имя? Бедный мой безымянный рыцарь… Тогда иди сюда. Иди-иди, не бойся. Сейчас будет торжественная церемония раздачи имён.
Ящерок вспрыгивает на раскрытую ладонь, посматривает с любопытством. Оглядываюсь в поисках подходящего предмета.
– Только не бойся, – повторяю. – Ничего опасного. Просто небольшой красивый обряд.
Символически касаюсь травинкой правой и левой лапок в области воображаемых плеч.
– За храбрость и верность посвящаю тебя в рыцари ордена мангустов, истребителей змей. И будешь ты прозываться в честь непобедимого героя, и будут все звать тебя – сэр Рикки-Тикки-Тави. А для меня и для друзей ты будешь просто Рикки. А я буду твоей дамой сердца… э-э, ведь просто так ляпнула, а ведь и правда… ладно, просто прекрасной дамой. Буду провожать в походы, махать вслед платочком и позволять себя при необходимости защищать. Встаньте, сэр Рик. Поздравляю.
Конечно, он не преклонял колена, но так полагается говорить после посвящения: встаньте, сэр такой-то! Будем соблюдать традиции. И, кажется, новоиспечённый рыцарь доволен.