Сороковник. Книга 1 - стр. 8
Неуверенно берусь за кожаный шнурок, прикреплённый к язычку колокольчика – а ну как оторвётся? Дёргаю раз, другой. Мелодичный звон достаточно громок, чтобы услышали в доме, но никто не спешит открыть тяжёлую дверь и расспросить усталую путницу с собакой, за каким кляпом она тут раззвонилась в поздний час.
Свет в окнах неожиданно гаснет. Это как понять – услышали? Звоню ещё. Да что он там, прячутся, что ли? И уже в сердцах трезвоню, что есть мочи.
За спиной вежливо кашляют. Мы с Норой в испуге оборачиваемся.
– Зря стараетесь, сударыня, – культурно сообщает мне тип бомжеватой наружности. – Нипочём не откроют! Даром только время теряете.
– А вы кто? – напористо спрашиваю. – Вы откуда знаете? Вы сами местный?
Если бы мужичок был опасен или пьян, Нора гавкнула бы, она такие вещи чует. Но она лишь дружелюбно шевелит кончиком хвоста. Наш нежданный консультант отвечать не торопится. Внешности он весьма колоритной: с кустистым, словно непричёсанными бровями, высокий, но худой до такой степени, что вот-вот переломится пополам. На вид лет этак шестидесяти, в мятой клетчатой фланелевой рубахе, потрёпанных брючках, шея обмотана тёплым шарфом… это в июньскую-то жару! И с не менее чем с трёхдневной щетиной. Через локоть перекинута какая-то хламида – то ли пальто, то ли куртка, не разобрать, но на ум приходит вдруг старинное слово: лапсердак. Несмотря на обличье человека, который всё своё носит с собой, не разит от него как от бомжа: мы с Норой, как нюхачи, учуяли бы.
– Отвечаю по порядку заданных вопросов, – незваный советчик делает вид, будто приподнимает над головой шляпу: старомодный жест, но к месту. И вообще, какой-то он стильный, несмотря на обтрёпанность. – Звать меня Георгий Иванович, можно просто Жора; а для совсем молоденьких дамочек, – указует невидимой шляпой в нашу с Норой сторону, – дядя Жора. То, что из местных домовладельцев к вам никто не выйдет – ясно, как божий день, коий сей час благополучно завершается. Оглядитесь!
Он театрально поводит рукой.
Я невольно оборачиваюсь в том же направлении: на всей улице ни одного освещённого окна.
– Изволите видеть, ждут-с. А чего ждут-с – об том скоро сами узнаете, я же ещё не на все ваши вопросы ответил, а порядок прежде всего. Вы спрашивали, сударыня, откуда я? Сам я, можно сказать, не местный, но частенько бываю наездами. У меня здесь, изволите ли видеть, родня, да и случается иной раз ходить по поручениям. Места сии я знаю хорошо; можно сказать, превосходно, а потому поспешил, увидев даму в затруднении, предложить…
«Вот зануда!» – думаем мы с Норой. – «Но хорошо выводит, шельма!»
– … помощь в виде дельного совета и инструкций к действиям.
Есть у меня врождённое умение: поддержать разговор на волне собеседника. Но тут уж, воля ваша, выходило что-то высокоумное. Как долго я смогу изъясняться таким штилем и не сбиться? А упускать нельзя. Подобные чудики всей душой идут навстречу, если к ним с уважением.
– Благодарствую… сударь, – отвечаю, запнувшись. – Помощь ваша как нельзя кстати. Похоже, меня угораздило заблудиться в трёх соснах, поэтому буду весьма признательна, если вы подскажете, как отсюда выбраться.
Перевожу дух. Вроде получается. Собеседник мой снова кланяется, и в его движениях сквозит лёгкий намёк на былые ловкость и изящество, как у постаревшего, давно вышедшего в тираж танцора, который даже после очередной рюмочки без труда выполнит два-три фуэте.