Сороки-убийцы - стр. 14

Теперь она знала ответ. Магнус сам первым рассказал ей, поведав про некий многовековой давности акт, согласно которому дом и все имение отходили к нему, исключительно по праву первородства, а титул – в силу его принадлежности к мужскому полу, и с этим ничего нельзя поделать. Она подумала, что он говорит это все, чтобы ее позлить. Но вскоре сама убедилась. Процесс осознания происходил мучительно, начавшись с гибели родителей в автомобильной аварии, когда Клариссе перевалило за двадцать пять. Усадьба формально перешла к Магнусу, и с этого момента статус ее изменился. Она стала гостьей в собственном доме, причем нежеланной. Ее переселили в комнату поменьше, а когда Магнус познакомился с Фрэнсис и женился на ней – это произошло спустя два года после войны, – Клариссу и вовсе вежливо попросили съехать.

Год она влачила жалкое существование в Лондоне, снимая крошечную квартиру в Бейсуотере и наблюдая, как тают ее сбережения. И в итоге решила стать гувернанткой. Что еще оставалось одинокой женщине, сносно говорившей по-французски, умеющей играть на пианино и цитировать известных поэтов, но не владеющей никаким иным достойным ремеслом? В погоне за приключениями Кларисса отправилась в Америку: сначала в Бостон, затем в Вашингтон. Обе семьи, где ей довелось работать, оказались весьма неприятными, а с ней, естественно, обращались, как со скотом, хотя она была во всех отношениях опытнее и более утонченной – пусть сама она об этом никогда бы не сказала. А дети?! Для нее стало очевидно, что американские дети самые скверные в мире: они лишены воспитания, породы и не могут похвастаться умом. Однако платили ей хорошо. Кларисса откладывала каждый пенни – вернее, каждый цент – из заработанных денег и, когда дольше терпеть стало невмоготу, после десяти долгих лет вернулась домой.

Домом был Саксби-на-Эйвоне. В каком-то смысле это было последнее место, где ей хотелось бы жить, но тут она родилась и выросла. Куда же еще ехать? Не мыкаться же до конца дней в однушке в Бейсуотере? По счастью, подвернулась работа в местной школе, а накопленных сбережений как раз хватало, чтобы выплачивать ипотеку. Магнус ей, естественно, не помогал. Клариссе даже и мысли не приходило попросить у него. Поначалу она злилась при виде того, как он въезжает в большой дом или выезжает оттуда. В этом доме они некогда играли вместе. И у нее до сих пор хранился ключ, ее собственный, от парадной двери! Кларисса не вернула его и никогда не вернет. Ключ служил ей напоминанием об утраченном, но одновременно подтверждал, что у нее есть полное право жить там. Ее присутствие в Саксби-на-Эйвоне наверняка раздражало брата. В этом она черпала некое утешение.

Досада и гнев захлестнули Клариссу Пай, пока она стояла у себя на кухне, а чайник на плите, закипая, уже шипел на нее. Из двух близнецов умной была она, а не Магнус. В классе он всегда тянулся в хвосте и получал ужасные отметки, тогда как в ней учителя души не чаяли. Брат ленился, потому что мог себе это позволить. Ему не о чем было переживать. Это ей пришлось уйти и искать работу, любую работу, чтобы добыть кусок хлеба. У Магнуса есть всё, а Кларисса для него теперь никто. Зачем вообще она идет на эти похороны? Ей пришла вдруг в голову мысль, что Мэри Блэкистон была брату намного ближе, чем она. Простая экономка, Господи, прости!