Сорока - стр. 21

– Мариса.

– Красивое имя, – кивает Кэрис. – Добро пожаловать, богиня.

Мариса внимательно изучала лицо инструктора, пытаясь определить есть ли подвох в ее словах, но так ничего и не обнаружила. Ладно, богиня – значит богиня. Кэрис выходит вперед, предлагая, всем занять свои коврики. Здесь были женщины на разных сроках беременности. У некоторых под легинсами проглядывали аккуратные выпуклости. Другие, на поздних сроках, перемещались с большим трудом, словно пробираясь через болото.

– Вдохните, – произносит Кэрис, и в ее голосе проскакивают артистичные интонации. – Выдохните. Еще раз.

Кэрис подключает телефон к проводу на подоконнике, и зал наполняется ритмичными ударами племенных барабанов. Музыка заглушает слова Кэрис, но все остальные, повинуясь какому-то стадному инстинкту, кажется, и так знали, что нужно делать. Поэтому Мариса повторяет вслед за остальными, наклоняясь из стороны в сторону, а потом возвращается в позу ребенка с широко расставленными коленями. Марисе всегда тяжело давалась йога: слишком тяжело было концентрироваться и контролировать собственное тело. Рядом с ней сидит худая женщина, похожая на подростка. Элегантные плечи и стройные бедра, а живот лишь слегка выпирает вперед. «Вот так хочу выглядеть во время беременности», – промелькнуло в голове у Марисы.

– Сегодня я проспала будильник, – говорит Кэрис. – И кругом опоздала. Я, даже не позавтракав, вышла из дома, а еще забыла зонт. Первая ветка была переполнена, прямо негде было встать. Везде просто уйма людей. – Кэрис смеется. – И я почувствовала себя такой оторванной, понимаете? Оторванной от Матери-Земли, и вообще мне стало не по себе. Я занервничала. И тут, уважаемые адепты йоги, я вспомнила то, что говорю вам каждую неделю. Я сделала то, что говорю делать вам. Я закрыла глаза. Заглянула внутрь себя. И начала контролировать свое дыхание. Потому что дыхание – жизнь. А ведь вы собираетесь подарить новые жизни этому миру, поэтому вам следует максимально освободить свое дыхание. Дышите свободно! Освободите его! – Мариса пыталась освободить дыхание. Тощая блондинка на соседнем коврике издает шумный хриплый звук, исходящий из самых глубин горла. Мариса силилась повторить звук, просто чтобы доказать, что тоже так умеет, но горло сдавливает – очевидно, ее соревновательный инстинкт явно не дзен. «Черт возьми», – ругнулась она.

Кэрис продолжает:

– Как учат нас наставники, – а потом переходит на нечто похожее на санскрит с акцентом Челмсфорда, – сарва карьешу сарвада. Пожалуйста, освободите свое восприятие от любых препятствий.

«Пожалуйста, освободите мое занятие йогой от присутствия Кэрис», – думает Мариса. С нее уже сошло семь потов, хотя все только началось.

После – час боковых наклонов и нежных голубиных поз. Громкость музыки нарастает, а как только наступает тишина, в дело сразу вступает Кэрис, вдаваясь в свои витиеватые рассуждения о природе сотворения («Что значит создавать, быть плодородным и открывать свое сердце чуду вселенной?»). Когда все подходит к концу, Мариса сворачивает коврик. Блондинка по соседству, перехватив ее взгляд, улыбается.

– Ты новенькая?

– Ага, – кивает Мариса и распускает волосы.

– Вот почему я не видела тебя раньше. Она великолепна, не так ли? Такая гармоничная.

Мариса смотрит на Кэрис, та говорит с будущей матерью, сосредоточенно кивая и сложив руки на груди.