Сорняки - стр. 23
– Смотрю в твои глаза.
Мочалка замерла.
– Нафига тебе мои глаза?
– Просто.
И он снова на нее уставился. В глазах Мочалки читалось неудовлетворенное желание.
– Не останавливайся! – воскликнула она. – Ну же! И надень мне очечки, я люблю больше в них.
– Почему?
– Не знаю. Так привычнее. Не останавливайся! – снова прикрикнула она.
– Ладно.
Он вернул ей шлем, свой тоже натянул на голову. Шлем обладал изумительным качеством. Он получал от мозга сигнал, который видоизменял любое изображение по воле хозяина. Сейчас ради прикола Стайер подключил фантазию, и уже огромная толстая тетка была перед ним. А теперь совершенно зеленая вся в чешуе русалка извивалась на диване. Фантазировал дальше. Видимо, Мочалка в этот момент делала то же самое. Интересно, в кого она в этот миг его превращает? В фонарный столб? В зверушку из прикола-комикса. Вдруг замер. Воображение непостижимым образом превратило Мочалку в ту девушку… Оттуда… Он не знал, как ее зовут! Хотя, какая разница? Это было не так важно. А может быть важно? В любом случае в этот миг перед ним оказалась ее совершенная копия. Была она обнажена, казалась чудом. А еще эти глаза…
«А ничего, что для этого нужно хоть немного любить того, с кем ты собираешься…» – услышал он ее голос. Тогда девушка не закончила фразу. У нее в горле застряло то последнее, ради чего двое ложатся в постель. И снова он взглянул на видение.
– Что с тобой? – услышал он голос Мочалки.
– Ничего.
Стайер отпрянул, уселся на диване, посмотрел в окно. Немного помолчал, потом спросил:
– Послушай, а ты любишь?
– Чего?… А я что делаю? Я очень люблю тра…. Что-то не так? Не понравилось?
– Я не об этом. Как сказать? Меня ты любишь?
– Ты что, бутерброд? – захохотала Мочалка. – Или пирожное с прикольной добавкой? Что с тобой, я не догоняю?
Он молчал. Мочалка немного подумала и уже серьезно добавила:
– Я очень люблю с тобой секс. Ты лучше Кабана, лучше Щелбана, Урода. Лучше богатеньких из золотой мелкоты, которых по малолетнему убожеству хватает на полторы минутки. Зато понтов! С тобой классно, прикольно! Ты это имел в виду?
– Одевайся!
– Зачем?
– Пойдем.
– Куда? – удивилась Мочалка.
– Без разницы.
– Хорошо.
Скоро они оказались на улице.
– Дай руку, – вдруг попросил Стайер.
– Что? – не поняла она.
– Руку дай!
– Зачем?
– Он схватил ее за руку, и какое-то время шел молча. Потом отпустил. Вернее, отбросил.
– Не поняла?!
– Холодная.
– Что?
– Рука у тебя холодная. Как лягушка.
– Идиот! – спокойно ответила Мочалка.
– Хо-ло-дна-я, – пробормотал он.
– Да, пошел ты! – не выдержала девушка.
– Сама иди.
– И пойду. Думаешь, долго ходить буду?
– Не думаю. К Кабану катись, он давно на тебя пялится.
– Найду куда круче твоего Кабана и тебя тоже.
– Хорошо.
– За мои-то коины! Десяток охотников себе заведу. Бегать за мной будут. Тоже мне, крутой нашелся.
– Вот и иди.
– Даже тату сделать себе не может. Ходит, как урод.
И Стайер проводил ее стройную удаляющуюся фигуру долгим взглядом…
Надоела, – вдруг подумал он. – А может, действительно завести себе троих? Как та девчонка, которая говорила про любовь. Чего-то не хватало. Чего, он не знал.
И снова игры погружают его в дивный мир, где можно ни о чем не думать. Он за кем-то гонится, он стреляет, летит. Проигрывает, начинает с самого начала, проходит все уровни, наконец, побеждает, и тогда звенят волшебные колокольчики. Ради этого он потратил столько времени и сил. Сколько он играл? Иногда забывал спуститься в кафе. Когда вспоминал, даже за столиком, машинально откусывая от бутерброда, продолжал играть. Впрочем, почти все постояльцы, заработав коины и придя сюда, делали то же самое – отдавали их Бродилке, играя за соседними столиками. В этом был смысл.