Сорняк, обвивший сумку палача - стр. 17

Я покачала головой.

– Извини, – сказала я, принимая вид висельника и промакивая глаза салфеткой. – Я бы купила тебе новую бутылочку, но у меня нет денег.

Фели рассматривала меня через длинный стол в молчаливом презрении с таким видом, будто я жестяная утка в тире. Нос Даффи прочно уткнулся в Вирджинию Вульф.

– Но я могу сделать тебе порцию, – жизнерадостно предложила я. – Это ведь просто спирт, цитрусовые масла и садовые травы. Я попрошу Доггера нарвать немного розмарина и лаванды и возьму апельсины, лимоны и лаймы у миссис Мюллет…

– Ничего подобного вы не сделаете, мисс Флавия, – заявила миссис Мюллет, пробиваясь – в буквальном смысле – в зал, она распахнула дверь обширным бедром и поставила большой поднос на стол.

– О нет! – услышала я, как Даффи шепчет Фели. – Снова «слизень».

«Слизень», как мы его называли, – это десерт по собственному рецепту миссис Мюллет, который, насколько мы смогли определить, состоит из свернувшегося зеленого желе в оболочке из-под колбасы, покрытого сверху двойными девонширскими сливками и украшенного веточками мяты и прочими разнообразными растительными отходами. Он лежал на подносе, непотребно колыхаясь время от времени, словно некий гигантский омерзительный садовый слизняк. Я не смогла сдержать дрожь.

– Аппетитно, – заметил отец. – Как же аппетитно.

Он говорил с иронией, но антенны миссис Мюллет не настроены на сарказм.

– Я знала, что вам понравится, – сказала она. – Не далее как сегодня утром я говорила Альфу: «Альф, давненько полковник и девочки не ели мое чудесное желе. Они всегда высказываются по поводу моих желе, – (что правда), – и я люблю готовить их для моих дорогих».

Фели издала звук, словно мучимый морской болезнью пассажир у перил «Королевы Мэри», пересекающей Северную Атлантику в ноябре.

– Кушайте, дорогие, – сказала миссис Мюллет, ничуть не обеспокоившись. – Это вкусно. – И с этими словами она ушла.

Отец уставился на меня одним из своих фирменных взглядов. Хотя он взял последний выпуск «Лондонского филателиста» за стол, как всегда, он его не открывал. Отец – страстный, чтобы не сказать – яростный коллекционер почтовых марок, его жизнь целиком посвящена разглядыванию через лупу кажущегося бесконечным запаса маленьких цветных головок и пейзажей. Но сейчас он не смотрел на марки, он уставился на меня. Плохое предзнаменование.

– Где ты была весь день? – поинтересовался он.

– В церкви, – ответила я быстро и чинно и, надеюсь, набожно. Я мастерица подобной отвлеченной болтовни.

– В церкви? – переспросил он. Он весьма удивился. – Зачем?

– Помогала одной женщине, – объяснила я. – Ее фургон сломался.

– А, – сказал он, позволив себе полумиллиметровую улыбку. – И ты оказалась на месте, чтобы предложить свои услуги механика.

Даффи ухмыльнулась, глядя в книгу, и я поняла, что она с удовольствием следит за моим унижением. Надо отдать должное, Фели оставалась полностью погруженной в полировку ногтей на фоне белой шелковой блузки.

– Она путешествует с театром кукол, – сказала я. – Викарий попросил их, имею в виду Руперта Порсона и Ниаллу, так ее зовут, поставить спектакль в приходском зале в субботу, и он хочет, чтобы я им помогла.

Отец был слегка разочарован. Викарий являлся одним из его немногих друзей в Бишоп-Лейси, и маловероятно, чтобы он отказался от моих услуг.