Соратники - стр. 25
Флешетты привозили навалом в лубяных коробах. Два десятка матросиков севастопольского экипажа с утра сидели, увязывая стрелки пучками по две дюжины прядями распущенных старых канатов. Связки укладывали в корзины и впихивали их куда только можно – и в кабину, под ноги авиаторам, и за спинки, рядом с клепаным бочонком топливного бака, под сиденья. Просто так ссыпать стрелки в корзины нельзя: в воздухе летнаб должен загрузить флешетты в особый жестяной короб, прикрепленный к борту кабины. Пилот заходил на цель, бомбардир выбирал момент и дергал за тросик. Дно ящика откидывалось, и флешетты смертельным дождем обрушивались на врага. «Отбомбившись», пилот уводил аппарат на новый заход, а бомбардир должен был за эти недолгие мгновения заново наполнить ящик флешеттами. Потому их и связывали в пучки – много ли захватишь из корзины горстью? Да и руки поранишь об острые жала…
– Ты, главное, не забывай веревочки резать, – поучал Кобылин. – А то не рассыплются в воздухе – и что тогда проку? Разве что кому по башке приложит цельной связкой!
Летнаб не особо расстраивался, что мальчишка займет его привычное место. Щуплому Патрику куда сподручнее возиться в тесной кабине, чем медведеобразному унтеру, а во-вторых, мальчишка уже доказал, что имеет верный глаз. Еще в бытность авиаотряда на Каче он с Эссеном несколько раз вылетал на учебное «стрелометание», и всякий раз флешетты точно накрывали цель. Лейтенант, впечатленный его успехами, официально произвел Патрика в «волонтеры флота» и бомбардиры, велел подобрать форму из «алмазовских» запасов: офицерский пояс с портупеей, галифе, куртку-кожанку с двумя рядами медных пуговиц и главное сокровище, французский пилотский шлем. Высоких шнурованных ботинок по размеру не нашлось, и Кобылин заказал у сапожника в городе сапоги из лучшей кожи, на манер гусарских – с короткими, присобранными гармошкой, голенищами. Вдобавок к этому гардеробу Патрик, как полноправный авиатор, получил бельгийский браунинг в замшевой кобуре и был теперь совершенно счастлив.
– Ну вот, готово! – Кобылин запихнул связку стрелок в корзину, пристроенную под сиденье летнаба. – Больше не лезет. На четыре-пять заходов хватит, а более и не надо!
Мальчик кивнул – он пока неважно владел русским и предпочитал отмалчиваться. Впрочем, его и так прекрасно понимали.
За амбаром, где стоял «раздраконенный» гидроплан, свезенный в числе прочего имущества авиаотряда на берег, часто зазвонил колокол. Патрик поднял голову – к слипам, на которых стояли аппараты, быстро шли мичмана Корнилович и Энгельмейер, назначенные в первый вылет. Вторая смена во главе с Марченко будет ждать своей очереди. Когда звено вернется и пилоты отправятся отдыхать – займут их места в кабинах. Короткий осмотр, масло, газолин, флешетты – и снова в небо! От Севастопольской бухты до устья Альмы всего четверть часа лету по прямой…
И так – пока хватит силенок у изношенных «Гном-Моносупапов». Несмотря на то что удалось перебрать все три мотора и заменить кое-какие изношенные детали, Эссена одолевали дурные предчувствия. А куда от них денешься, если отряд уже потерял из-за поломок два аппарата, причем один – вместе с экипажем? В хрупкой конструкции «эмок» постоянно что-то выходит из строя, ломается, а запасные части брать неоткуда. Кое-что удавалось исправить в местных мастерских, благо не перевелись на Руси Левши и Кулибины. Но куда, скажите на милость, деться от технического отставания в шесть десятков лет? Эссен с ужасом ждал, когда оставшиеся аппараты посыплются без всякого воздействия со стороны неприятеля.