Сопротивляйся - стр. 15
— Потер-пи…
— Больно! Хватит…
— Я. Не. Могу… — толчок. Еще толчок. — Потерпи. Пожалу-й-с-та-а…
Его тело скользит по моему. Мы оба вспотели. Я чувствую себя реальной потаскухой. С растрепанными волосами, поплывшей косметикой и влажными звуками между ног, но, когда Руслан со стонами кончает в презерватив, испытываю эйфорию оттого, что вся эта дрожь, чертыханья и стоны — моих рук дело.
7. Глава 7
Наши дни
Оля
— Ты здесь надолго? — обращаюсь к Машке, пристегивая ремень в ее машине.
Это красный «БМВ» в полной комплектации. За рулем чего-то попроще ее представить сложно.
Запах ее духов вводит меня в беззаботный транс.
— Откуда машина? — улыбаюсь я.
— Взяла напрокат, — отмахивается, устраиваясь за рулем. — Такая кутерьма, не пешком же ходить. Приехала обновить документы по гражданству, недели на две. Но столько волокиты, ты не представляешь, — взмахивает она рукой, на которой красуется огромный бриллиант.
— Отлично представляю, — заверяю ее. — Я ведь здесь живу.
Я вбиваю свой домашний адрес в навигатор телефона и креплю его на панели, нажав «поехали».
— Господи, да проезжай ты уже, — закатывает она глаза, глядя в боковое зеркало. — Я была уверена, что вы давно отсюда уехали, — сдает назад, выезжая с парковки. — Знаешь что? Я тебя сегодня не отпущу, — осеняет ее. — Такая встреча! Пусть Чернышов подвинется!
Ее слепая уверенность в том, что мы все еще вместе, портит мои нервы. Эта дебильная убежденность преследовала меня повсюду на протяжении последних трех лет. От общих друзей, близких и дальних родственников, соседей и просто знакомых. Удивление, сожаление, а потом любопытство.
Всегда любопытство и желание заглянуть «в трусы» нашему браку.
Я не обсуждала это ни с кем и никогда. Долгое время у меня был только один советчик в любых вопросах. Один авторитет, чье мнение я ставила во главу угла. Убивать эту привычку было сложнее, чем другие. Я как инвалид, у которого выбили из руки костыль. Домашний цветок, который держали под стеклянным колпаком. Но ведь такой я и была. Домашней девочкой, которую сдали с рук отца на руки мужа. Все тяготы жизни тащат его плечи… а мои… мои для того, чтобы он мог ни на что при этом не отвлекаться.
Раз уж сегодня такой необычный день, решаю послать все к черту и объявляю:
— Мы в разводе.
— Что?! — слышу шокированный вопрос. — Ты шутишь?!
Пфф…
— Не-а, — откинув солнцезащитный козырек, провожу по губам пальцем и распределяю по ним малиновый бальзам.
Машка ведет машину молча пару минут, потом выдает:
— Мой мир не будет прежним.
Мой тоже, но это проходит.
— Перестань, — смеюсь, глядя на украшенную неоновой подсветкой городскую телебашню.
— Нет, ну правда! — восклицает она. — Вы же были как половинки. Он так на тебя смотрел… и ты на него. Мне кто-то присылал ваши свадебные фотки. Я жила с надеждой, что любовь существует. Настоящая. А не вот эта вся херня. Херни у меня как грязи, а любовь где-то ходит, бродит… хоть Париж, хоть Лондон. Оль… как же так?
Искренняя печаль в ее голосе вызывает желание пожалеть не себя, а ее. Это веселит.
— Любовь проходит, — говорю ей. — Но она существует.
В моем случае первое утверждение абсолютное, полное вранье, именно это мешает на каждом шагу. И бесит не меньше.
— И давно?..
— Три года, — пожимаю плечом.
Маша смотрит на дорогу, кусая пухлые губы.