Сонмэн - стр. 2
– Гроза, – предположил Николас.
Гуля тревожно глянула вдаль, затем вскочила на ноги и крикнула:
– Это сарай отца горит! Там жеребёнок Звёздочка! Буди отца! Я побегу открою ворота сарая!
Николас разбудил отца девушки, и они вдвоём побежали в сторону ярко запылавшего горизонта. Учитель жестко корил себя, что отпустил девушку одну. Страшные минуты пережил он у горящего строения. Сарай, объятый пламенем, рухнул. Жеребёнок метнулся им на встречу и шарахнулся в сторону.
– Гуля!!!! – с надрывом в голосе закричал Николас.
Но лишь гул пламени и стрельба лопающегося раскалённого саманного кирпича разрывали ночную тишину. Николас неосознанно бросился в пылающее чрево, но сильные руки отца Гули перехватили его и прижали к груди.
Глаза старика пылали болью, осушая выступающие слёзы.
– Нет нашей Гули, сынок, сгорела наша свечечка.
Он зарыдал безслёзно, сотрясая большое тело. Прибежавшие аульчане водой из вёдер пытались залить пламя. А оно ещё больше неистовствовало, отбрасывая смельчаков назад. Николас вырвался из объятий отца, заметался вокруг единого столба пламени и голосом, изломанным страданиями, кричал:
– Гуля! Гуля, я здесь, иди ко мне!
И вдруг в горящем гигантском факеле появилась она, объятая пламенем, словно фантастической одеждой. Глаза излучали нежность, алые губы пылали зовущей улыбкой. Гуля протянула навстречу Николасу руки, звала его неведомой гипнотической силой любви. Николас бросился навстречу любимой, но был отброшен испепеляющей жарой. Он вновь вскочил на ноги и, преодолевая давление жара, вошёл в пламя. Одежда и волосы вспыхнули. Ужасающая боль вновь вышвырнула его из огненного капкана. Подбежавшие люди окатили учителя водой из вёдер, гася пламя. В этот миг Николас вновь увидел Гулю. Она, медленно сливаясь с пламенем, обернулась. Смертельная грусть пылала в её глазах. Николас закричал от накрывшего его резонанса физической и душевной боли и проснулся от собственного крика.
Мокрая от пота постель добавила душевного дискомфорта.
Сны, сны. И жизнь как сон, это всё более от боли затягивающее чувство любви к Алине. Разум, размягчённый стрессом, потерял чувство реальности. Ему казалось, что он проживает несколько жизней сразу.
Николас, нагруженный покупками, возвращался домой. Небольшой коттедж под красной черепичной крышей, окутанный зыбким туманом июльской жары, излучал тревогу.
Он застал у ворот своего коттеджа гудящую толпу и на мгновение оглох, придушенный дурным предчувствием. Толпа расступилась перед ним, жестикулируя и крича злыми лицами, как в немом кино. Николас увидел своего любимца – кавказскую овчарку, добряка Рема. Огромные лапы овчарки тяжело лежали на груди поверженного мужчины. Никогда Николас не видел такого звериного оскала пасти своего друга, нацеленного на горло перепуганного, в котором признал своего соседа.
– Рем, ко мне!
Собака, услышав голос хозяина, поднял морду, оставила жертву и пошла к Николасу, жалобно скуля, словно объясняя историю происшествия.
Злобный сосед, поддерживаемый толпой, выкрикивал слова проклятий и угроз потребовать через суд возмещения морального ущерба и усыпления собаки.
Николас не мог поверить, что его разумный друг перемахнул через забор и без причины напал на человека, проходящего мимо. Он закрыл собаку в вольер, часами сидел и смотрел в глаза Рема. В них была бездонная грусть и жалость к измученному хозяину. Рем в порывах чувственной беспомощности лизал ладони хозяина шершавым языком.