Сон о золотом драконе. Книга первая. Аша - стр. 22
Расвед заметил, что Ятрим молчит. Уж не обиделся ли за Ашу? Но неугомонный поэт поднял руку и воскликнул:
– Поэма! “Купальщица из Латавитаны”.
Прежде чем Расвед успел опомниться, Ятрим уже декламировал.
Сбросив одежды, вступаешь
В Ирьи прохладные воды.
Тело твое нагое –
Будто эмблема свободы.
Тело твое для поэта –
Лист вызывающе чистый.
Дай я его разукрашу
Дерзкой затейливой кистью.
Дивный букет из лилий
Вдруг на плече расцветает.
Блеск ли серебряный Ирьи
Так меня ослепляет?
На животе твоем кожа
Бархатная такая…
Гибкая, шустрая змейка
Ловко с пупком играет.
А над соском нарисую
Я медоносного шмеля…
Ах, голова закружилась.
Видно от запаха хмеля.
Вот виноградные гроздья
На ягодицах чудных.
Попке такой упругой
Их удержать не трудно.
Наши секреты на время
Ты утаишь под платьем,
Чтобы любовник пылкий
Их познавал в объятьях.
Расвед был поражен. Как легко Ятрим сыпал рифмами! Открылась ему на мгновение любопытная картинка, и вот уже готово стихотворение.
– Ты что, даже рисунки разглядел с такой высоты? – Расвед облизнул пересохшие губы.
– О чем речь! Сам взгляни.
Расвед не стал больше возражать, придвинулся к обрыву и посмотрел вниз. Мелькнули перед его взором обнаженные загорелые фигуры. Конечно, Ятрим его дурачил – татуировок не было видно, но и того, что он разглядел, было довольно. Горячая волна ударила в мозг, и сильное томление охватило тело. Он будто ослеп, все застил серебряный блеск Ирьи.
– Кажется, они уходят, – пытаясь справиться с собой, Расвед до хруста в пальцах сжал камни уступа. Он знал, что не забудет этого видения никогда.
– Уходят. – Ятрим присоседился рядом. – До свидания, девчонки! Спасибо за зрелище. Надо будет запомнить это место.
Расвед тряхнул головой, чтобы прогнать видение нагих тел, все еще застилающее его взор.
– Пошли, – скомандовал он.
Некоторое время Расвед еще думал об охотницах из Латавитаны. Густые непроходимые заросли, где они обитали, появились на Иде не так давно. Чащобы считали заколдованными, потому что обычные деревья не могли бы вырасти так быстро. Всего тридцать див назад на месте, где раскинулась Латавитана, не было ничего. Выжженные деревни, обугленные стволы деревьев и пепел вместо пастбищ – все, что осталось от селений после налета драконов. Через некоторое время из пепла полезли бамбуки, баньяны, гигантские папоротники. Скоро образовались такие дебри, что поверить в то, что когда-то люди возделывали здесь поля, было невозможно.
Старейшины говорили, что убитые драконами люди объединили свою волю и взрастили гибельный лес, населив его духами-мстителями, единственной целью которых стало уничтожение драконов. А поскольку материнская ярость сильнее всех прочих, духи эти получили женское обличье. Так и появились дикарки, недосягаемые, сильные и бесстрашные охотницы. Драконы несколько раз нападали на Латавитану, но дикарки всегда были на чеку. Их стрелы так часто находили цель, что в конце концов драконы стали облетать стороной гиблое место. Жаль , что охотницы не могли уходить далеко от места своего обитания: они теряли силы, если их не подпитывали скорбь и ярость похороненных под пеплом людей. Чарачарцы по негласному уговору никогда не заходили туда. Говорили, что человек в Латавитане становится духом и примыкает к армии мстителей.
Карабкаться становилось все труднее, и Расвед сосредоточился на подъеме. Он первым достиг вершины хребта и задержался, чтобы насладиться открывшимися ему далями. На вершине к нему пришло чувство небывалого по силе удовлетворения, даже гордости. Скалы, на которых он стоял, показались слитыми с ним воедино, и он вообразил себя исполином древних времен, очнувшимся от многовекового сна. Он сделал шаг и ощутил одновременно страх и вдохновение, как будто открылся источник новой силы, и она вошла в него из самого сердца Иды.