Сон о белом городе - стр. 17
В скором времени апатичный Ролан оставил завороженную увиденной картиной девушку и, миновав аллею рукотворных деревьев, вышел к вымощенной в начале прошлого века дороге, где теперь встречались фигуры часовых в черных одеждах.
– Майор Лем всегда хорошо умел разбираться в людях, словно видел их насквозь, стальным взглядом обнажая их сердца и души. Теперь господин комендант умудрился расставить своих верных псов не только по периметру института, но и внутри, будто бы в этом был какой-то смысл, – рассуждал осторожно Сарджерт, зная, насколько эти солдаты преданы своему командиру, чтобы исполнять его порой бесчеловечные приказы.
Мужчина в больничном халате на плечах миновал вновь брошенную штабную машину и растворился в тени за поворотом к выстроившимся вдоль одной линии отделам института «Сант-Гофф», Ролану стоило больших усилий не обернуться назад, чтобы еще раз запечатлеть среди колышущейся листвы рукотворных деревьев фигуру Амалии. Доктор знал, что он среди вечернего полумрака и чистого мрамора смотровой площадки за аллеей различит пару кровавых глаз девушки, чей хищный взгляд сейчас касался его со спины. Сарджерт вытащил вложенный ему так обходительно в карман конверт с ампулой смертельного яда, словно бы еще раз найдя подтверждение тому, что он уже не более чем ходячий труп, однако ему все равно хотелось броситься прочь от этого института и найти очаровательную, как и много лет назад, Амалию во власти ночи.
– Пара фраз, загадочный взгляд и наигранная робость в непринужденном разговоре. Как просто заставить влюбленного человека делать все, что тебе вздумается, ведь он об этом даже не узнает, поскольку будет упорно избегать правды, все сильнее и сильнее запутываясь в удобной полуправде и сотканной из догадок лжи. Быть может, именно из-за этой хитрости я оказался в этом проклятом месте соучастником страшного преступления, – рассуждал взбешенно собственной твердолобости Сарджерт. – Она не могла об этом не знать, а теперь с такой самодовольной улыбкой свела меня в могилу, но хотя бы перед смертью я не стану для нее успокоением, – уверял себя в немом разговоре мужчина, – но я пришел по ее первому слову и даже не думал сопротивляться.
Мысленно Ролан уже представлял перед собой, как вернется обратно к Амалии и найдет ее хрупкие плечи под больничным халатом, подает в ее нежные объятья, возле себя услышит ее робкое дыхание сквозь шелест листьев, восхититься локонами ее серебристых волос, ее станом и ласковым голосом, после чего ощутит на себе прикосновения ее тонких губ. Им обоим будет плевать, что детонаторы будут брошены в нарушение директив головного института, плевать, что их все равно расстреляют, как и плевать, что их судьбам будет суждено оборваться столь трагически.
– Всего лишь последствия усталости и легкая степень умопомешательства, – уверял себя Сарджерт, держа дрожащей ладонью спусковой крючок детонатора, одна мысль о владении которым лишала его рассудка.
Доктор более не желал никуда идти, предпочтя растратить последние часы жизни на обыкновенный сон в громоздком кресле кабинета начальника института, но решился навестить собственный проект перед ликвидацией. Ролан знал, что даже в случае эвакуации монументальный труд пятого центра экспериментальной неврологии придется похоронить лично вместе со всей документацией, что разрабатывалась тысячи бессонных ночей и являлась результатом работы множества сотрудников, а также жертв подопытных военнопленных.