Сон бабочки - стр. 6

Под пристальным взглядом мужчины Люся не спеша натянула на себя футболку и юбку.

– А у тебя хорошая выдержка, – женщина вновь вплотную подошла к Андрею, – а зовут-то тебя как?

– Андрей.

– Ну, идём, Андрюша, тут рядом.

На улице всё было таким же, как и тогда, когда шофер привёз Андрея в Лёхину квартиру, и машина стояла у подъезда, правда, Ахмеда в ней не было. И вот что сразу бросалось в глаза – полное безлюдье. Центр Питера – и ни одного человека на улице, это было невероятно.

– Машину брать не будем, – Люся дёрнула Андрея за рукав, – тут рядом, тебе повезло, что Саломон тоже сейчас в Санкт-Петербурге.

– Да кто такой этот Саломон? – спросил мужчина, скосив глаза на шестикрылую бабочку, усевшуюся ему на плечо.

– Саломон Трисмозин – великий человек… был, – женщина в очередной раз усмехнулась, – он был алхимиком, создателем зеркал, названных потом его именем. Ну… «создателем» – это я не совсем верно сказала. Зеркал он, конечно же, не делал, но он изобрёл эликсир, который придал зеркалам одно чудесное свойство, оставлять в Мире Отражений пожизненный слепок.

– Представляешь, как это чудесно, – щебетала женщина, шагая по пустому тротуару в сторону Зимнего дворца. – Живёшь ты себе, постепенно стареешь, потом умираешь, а потом бац – и ты опять молод, и эта молодость у тебя навсегда. Надо только вовремя, пока молодой, оставить в зеркале свой слепок, чтобы потом вернуться назад в тот самый возраст, а то вечно быть старой рухлядью не в кайф.

– Да, тут в посмертном мире есть некоторые ограничения, и довольно существенные, – пара вошла в небольшую боковую дверцу Малого Эрмитажа и стала подниматься по лестнице, – мне вот, например, не нравится, что мужчин здесь маловато, но Саломон оставил дверцу, можно иногда выбираться в реальный мир, у вас там за последние пятьсот лет так много изменилось… и мужчин очень много, есть из кого выбрать.

Из рассказа этой странной женщины у Андрея стало постепенно складываться некоторое представление о том мире, в который он попал. И как бы невероятно всё это ни выглядело, он начинал постепенно убеждаться, что всё это происходит с ним на самом деле.

Саломон Трисмозин оказался лысым, довольно пожилым мужчиной, свой зеркальный эликсир он создал явно уже в почтенном возрасте. Встретил он Андрея и Люсю в небольшом кабинете, стены которого были увешаны множеством картин разных эпох.

– Вот, мессир, полюбуйтесь, – вместо приветствия женщина просто подтолкнула Андрея в спину поближе к алхимику, сидящему на антикварном стуле. – Явился сегодня из реального мира, как тут оказался совершенно непонятно. Он не слепок и не умерший, он живой… и с бабочкой.

– Лукреция, за пятьсот лет ты так и не научилась хорошим манерам, – Саломон покачал лысой головой.

– Да ладно Вам, мессир, на фига тут нужны манеры, тут и людей-то почти нет, – фыркнула Люся, – Вам надо было побольше зеркал наделать, да и способ прохода попроще придумать, не каждый в состоянии пялиться в свои зрачки и ловить там что-то.

– Ладно, молодой сеньор, не обращайте внимания на Лукрецию, – алхимик переключил своё внимание на гостя, – у неё в роду все были грубияны, особенно отец, хоть он и до Папского титула дослужился. Так значит, Вы через зеркало смогли пройти?

– Я, вообще-то, не собирался никуда проходить, только вот как я понимаю, эта женщина, – Андрей качнул головой в сторону Лукреции, – в последнее время частенько стала наведываться в наш мир, и меня там попросили разобраться с этим.