Сомали: Чёрный пират - стр. 4
Загнав в здание суда, нас сразу отправили в очередной подвал, усадив на корточки. Там мы и ожидали решения своей участи. Вызывали по одному, а вернувшихся после суда сажали уже совсем в другую камеру.
В числе первых увели Фараха. Уже гораздо позже, проходя мимо обезьянника, в который его вернули, я спросил:
– Сколько дали?
– Пятнадцать!
– Ууу, – протянул я и тут же получил тычок в спину. Не обращая на это внимания, пошёл дальше.
Помещение, где должно состояться заседание суда, оказалось небольшим. Перед массивным судейским столом и притулившейся справа от него кафедрой располагались три скамейки для зрителей. Впрочем, желающих поприсутствовать на судилище не наблюдалось.
За столом сидел один судья: пожилой негр, убелённый сединой коротких курчавых волос. Справа от него расположился прокурор. Адвоката не было, никакого.
– Кто?
– Башир Бинго.
Судья сверился со списком, что лежал у него на столе.
– А, торговец снадобьями.
Я кивнул.
– Вы обвиняетесь в покушении на убийство путём отравления пожилого человека. Вы подтверждаете это?
– Нет.
– Также вы обвиняетесь в сговоре с бандой района Серпент. Подтверждаете?
– Нет.
– Хорошо. Два обвинения по пять лет. Что скажет прокурор?
Долговязый и худой негр, оторвавшись от книги, взглянул на меня мутными глазами и, на мгновение задумавшись, сказал, словно выплюнул изо рта жвачку:
– Пятнадцать.
– Ммм. Отклоняю, хватит и десяти. Десять лет! – громко резюмировал он и стукнул при этом об стол деревянным молотком. – Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Следующего.
Меня тут же увели и бросили в соседнюю с Фарахом камеру. Тот, смотря на меня, одними губами прошептал:
– Сколько?
«Десять!» – показал я ему на пальцах. Тот кивнул.
В камерах мы просидели до вечера, пока уставший от нас старый судья изволил обедать, потом он снова продолжил раздавать приговоры направо и налево самым странным образом. За убийство дал пять лет, а за грабёж двадцать. В общем, как душа к чему лежала, так и давал.
Обедом нас не кормили, про ужин тоже забыли, и забрали лишь вечером. Потом долго куда-то везли. Привезли, как оказалось, в местную тюрьму под названием Габоде, уже затемно и втолкнули в старый кирпичный барак. Пытаться качать права ночью было бесполезно, и её остаток мы провели сидя на полу и прижавшись спиной к стене.
Утро разбудило весь барак. Зашевелились спящие, а обычного вида негр-охранник, проорав: «Подъём!», ушёл из барака. Тут же началось привычное знакомство. Толпа подошла, осматривая нас с любопытством, но тут поступила команда строиться для переклички, и все вышли во двор.
Там, присев на корточки в колонну по четыре, заключенные стали терпеливо дожидаться, когда всех подсчитают. Трое охранников с дубинками прошлись вдоль строя присевших в ожидании людей. Пересчитав, всех погнали на завтрак.
На завтрак оказалась та же баланда, что и в тюрьме, и называлась она по-сомалийски кратко и ёмко – «еда». Просто еда и всё. Позавтракав едой, мы разбрелись по территории. Вокруг тюрьмы возвышался высокий трёхметровый забор, щедро увитый сверху путанкой из колючей проволоки. Да четыре вышки по краям забора, вот, собственно, и всё.
Тюрьма оказалась не очень большой, и чем тут заниматься долгие годы, кроме как заживо гнить, совершенно непонятно. Однако я такой цели перед собой и не ставил. Нужно пытаться выйти любой ценой. А что требуется для того, чтобы совершить побег? План и сообщники. Выкупать нас отсюда никто не собирался, так что выход оставался только один.