Соловушка НКВД - стр. 34
С к о б л и н: Отчего назвали настоящую фамилию, а не псевдо?
К о в а л ь с к и й: Прибыл с документами на свою и с действительной биографией – так решили на Лубянке.
С к о б л и н: На самом деле имели звание штабс-капитана?
К о в а л ь с к и й: Да. В Разведупре присвоили иное. Под пристальным взглядом вашей супружницы чувствовал себя, точно на рентгене или раскаленной сковородке.
С к о б л и н: От Нади сложно что-либо скрыть.
К о в а л ь с к и й: Такие – находка для разведки. С ее талантом стала бы второй Мата Хари, которая также служила актрисой, точнее, танцовщицей.
С к о б л и н: И была расстреляна, как шпионка Германии. Считаете, что моя догадалась, откуда прибыли?
К о в а л ь с к и й: Не сомневаюсь. Лучше не продолжать играть коммивояжера из Варшавы. Вернемся к делу. Товарищи в Москве приветствуют вашу инициативу с вербовкой в среде офицерства, благодарят за последние разведданные.
С к о б л и н: Есть новые, но помучился при шифровке, перенося шифр на лоскуток шелка.
К о в а л ь с к и й: Попросили бы Надежду Васильевну. Была бы незаменимой помощницей не только в шифровке и расшифровке, но и в налаживании нужных контактов, а также вашим прикрытием в поездках.
С к о б л и н: За чужую спину не прятался.
К о в а л ь с к и й: Познакомились со всеми генералами, адмиралами?
С к о б л и н: Многих знал еще в России.
К о в а л ь с к и й: Если супруга вступит в наши ряды, с ее проницательностью своротим горы, у белого движения в эмиграции от нас не станет тайн.
С к о б л и н: Вы упорно толкаете меня на признание Наде в моей деятельности.
К о в а л ь с к и й: Привлечь к работе супругу советуют в Москве.
Ковальский стал прощаться с наступлением сумерек. Посетовал на короткое свидание, невозможность подольше побыть у гостеприимных хозяев.
– Пора ехать на вокзал – поезд на Варну около полуночи.
– И мы бы с Колей последовали за вами, – призналась Надежда. – Хорошо жить среди славян и наших, перебравшихся в Болгарию, лучше, конечно, обитать под небом Парижа. Много наслышана о Франции, рассматривала ее столицу на открытках, горю желанием увидеть воочию.
– Дождетесь, скоро в Константинополе нечего будет делать.
Ковальский ушел. Надежда присела на диван с модным журналом. Скоблин принялся договариваться по телефону об очередном выступлении жены. Пора было укладываться, но в дверь позвонили. Открывать пошел генерал.
– Вы?
На пороге стоял Ковальский, глаза его непривычно блестели.
Ни о чем не спрашивая, хозяин отступил, приглашая в квартиру. Забыв, что хозяйка нетерпима к дыму, Ковальский жадно закурил.
«Случилось что-то из ряда вон выходящее», – предположил генерал.
«Отчего не уехал? – удивилась вышедшая в прихожую Надежда. – И чем напуган?»
Ковальский собрался сделать еще пару глубоких затяжек, но ожил телефон. Гость и хозяева одновременно взглянули на аппарат. Трубку подняла Надежда.
Звонила Лидия Кутепова. Извинившись, что подняла с постели, сообщила новость, взбудоражившую всю русскую колонию Константинополя. Кутепова спешила, говорила скороговоркой. Чтобы мужчины оказались в курсе новости, Плевицкая стала переспрашивать собеседницу:
– Ничего не предвещало нападения?.. Стреляли? В генерала Романовского?.. Боже, смертельный исход!.. Где произошло? В нашем посольстве?.. Под вечер? В бильярдной?.. Отчего не вызвали полицию? Желают сами схватить преступника?