Соломея и Кудеяр - стр. 33
Опытный Кудеяр оказался прав – сойки раскричались и тут же затихли, едва солнце перевалило зенит.
– По коням… – тихо распорядился воевода, самолично затянул обе подпруги своего седла и взметнулся кобыле на спину. Перехватил удобнее рогатину, украшенную под наконечником тремя лисьими хвостами.
Порубежники последовали его примеру.
Еще немного ожидания – ивовые ветки затряслись, на поляну выбрались дозорные.
– Прошел разъезд, боярин! – выдохнул Духаня, отирая пот со лба. – Уже и обоз слышно, эвон как колеса скрипят. Вестимо, до упора возки нагрузили, ступицы трещат.
– В седло! – приказал ему воевода и тронул пятками бока кобылки.
Лошадь двинулась вперед, раздвигая грудью ветви. Две сотни шагов, всего полста саженей – и Кудеяр выехал на край еще одного луга, пахнущего тиной и пылью – обычный запах пересохшего к осени мелкого болотца. В ста саженях впереди так же неспешно, даже устало, ползли вдоль самого речного берега темные татарские всадники: стеганые ватные халаты, меховые шапки, обветрившиеся древки пик. Последние два-три дня, понятно, случились у разбойников насыщенными, и даже выносливые степные скакуны сейчас еле переставляли ноги.
Воевода резко выдохнул, послал гнедую в разгон и стал медленно опускать рогатину, готовясь к сшибке.
– Неверные!!! – Степняки, понятно, опасность заметили, повернули навстречу, тоже попытались разогнать лошадей во весь опор. – Ал-ла, ал-ла! Рус, сдавайся!
Две сотни саженей скакуны пролетели в считаные мгновенья. Кудеяр выбрал было своей целью остроносого татарина с тонкими усиками, окаймляющими верхнюю губу и уходящими вниз, с округлой железной мисюркой вместо шапки и нашитыми на халат позолоченными пластинами – явно не простой тать, из ханов. Но внезапно, всего в десятке шагов, лошадь под басурманином оступилась – и тот с громкой руганью кувыркнулся воеводе под копыта.
Кобыла взметнулась в прыжке. Опускаясь, порубежник резко толкнул вперед рогатину, метясь в голову другого татарина, но степняк успел прикрыться щитом, наконечник скользнул по дереву, оставляя глубокую борозду, – и они разминулись.
Кудеяр заметил блеск стали слева, тоже закрылся, сам опять ударил рогатиной вперед, чуть выше плеча совсем юного татарчонка. Мальчишка пригнулся, радуясь своей ловкости, – и широкий наконечник вошел глубоко в грудь скачущего за ним морщинистого басурманина в крытом атласом халате – тот подобной шутки не ожидал и даже не попытался спастись.
Воевода отпустил древко копья – все равно не выдернуть, – откинулся назад, уклоняясь от пики, ударил ее владельца окантовкой щита по колену, промчался мимо, выхватил саблю, рубанул очередного врага – но попал по клинку, высекая искры, проскакал дальше, резко наклонился, подставляя спину под вскинутую саблю, сам уколол татарина под ребра.
Добротная суздальская кольчуга удар выдержала, не расползлась – а вот стеганый халат его острия остановить не смог, и степняк стал заваливаться из седла.
– Ал-ла!!! – Очередной басурманин попытался насадить воеводу на копье. Кудеяр вскинул щит, и от сильнейшего удара тот сразу улетел в сторону. Зато порубежник успел быстро и хлестко, с оттягом, рубануть проносящегося врага поперек спины, и халат на том расползся так глубоко, что стали видны осколки кости.
Все! Впереди были лишь склонившиеся над протокой березки. Воевода потянул левый повод, разворачиваясь.