Солнечный луч. На пороге прошлого - стр. 43

– Душа моя, вы уверены? – спросил меня магистр, ожидая, пока я закончу с завтраком.

– Более чем, – кивнула я. – Сейчас подойдет Эчиль с девочками, и мы отправимся в нашу экспедицию.

– Вы слишком непоседливы, лучше бы поостеречься, – все-таки укорил Элькос. – Срок близок, я вижу…

– Друг мой, – прервала я его, – успокойтесь, прошу вас. Мама сказала – после праздника лета, значит, после праздника лета. Она – видящая, магистр, и еще ни одно видение ее не было ложным.

– Пусть так, девочка моя, – улыбнулся магистр. Возможно, он хотел продолжить, но от очага послышалось ворчание:

– Да сколько же можно? Душа моя, девочка моя… Тьфу! И это при живом-то муже, да еще дайне. Ни стыда, ни совести.

Элькос закатил глаза, а я спрятала ухмылку. Хамче обернулся к Сурхэм, продолжавшей негодовать себе под нос, но так, чтобы никто не пропустил ни слова.

– Дорогая, – миролюбиво произнес магистр, – как же мне называть свою дочь?

– Она тебе не дочь, – отмахнулась прислужница.

– Но как дочь, – возразил Элькос. – Я был одним из первых, кто увидел малышку Шанни. Ее родители – мои добрые друзья, и я часто бывал у них дома. Баловал девочку, заживлял ее ссадины и ушибы. А уж поверь, эта непоседа немало набила шишек не только в детстве, но и в юности. И шалости ее я тоже покрывал, за что получал выволочку от Элиен – родной матери Ашити.

– Правда? – живо заинтересовалась я. – Матушка бранила вас?

– И зачем говорить друг другу так, будто вас много? – Сурхэм нашла новый повод придраться, раз уж на первый упрек нашлось объяснения.

– Вы – это вежливая форма обращения в нашем родном мире, только и всего, – пожал плечами Элькос. – Так обращаются к незнакомым людям, а еще к знакомым, но имеющим высокую должность или же благородное рождение. Да даже к простонародью воспитанный человек обратиться на «вы», если это незнакомец.

– Нам просто так привычно, – добавила я. – Мы же не требуем, чтобы ты перестала ворчать об одном и том же, будто не объясняемся уже по десятому разу.

Сурхэм развернулась в нашу сторону и развела руками:

– Так и мне поговорить хочется. А вы всё о своем, да о своем. Вот и я о своем, зато отвечаете. Вроде и поговорили.

Мы с магистром переглянулись. И если я только улыбнулась, не желая обидеть смехом обиженную на невнимание женщину, то Элькос все-таки хмыкнул.

– И что смешного сказала? – тут же насупилась прислужница. – Раньше-то присяду за стол, поговорим с Ашити. Я ей всё, что слышала, она ответит что-то. А сейчас что? Только вдвоем и говорите, а мне вставить слова некуда.

– Дорогая, ты ведь сама не подходишь, – заметила я.

– Некуда, – едко ответила я. – Занято уж местечко-то.

Магистр с намеком повел рукой, показав на другие стулья, но Сурхэм отмахнулась:

– Не то это.

– Стало быть, мы с тобой дайнани делим? – прищурился хамче.

Она уперла кулаки в бока и прищурилась в ответ:

– Стало быть, делим.

Покачав головой, я встала со своего места:

– Глупости какие. Я всегда рада выслушать тебя, Сурхэм. Хочешь поговорить – начинай говорить, а не ворчи об одном и том же.

– А он умный, значит?! – воскликнула мне вслед прислужница. – Всё место занял, и лучу солнечному сунуться некуда!

Я обернулась и увидела, как Элькос подошел к женщине, обнял ее за плечи и звонко поцеловал в щеку. А после со смешком увернулся от взметнувшегося кулака.