Солнечный луч. Между сердцем и мечтой - стр. 10

Фыркнув, я поднялась со своего места и, извинившись перед родителями, попросила сестрицу уделить мне минуту внимания. После вывела ее из гостиной и утянула за собой в соседнюю комнату. И уже там возмутилась:

– Ты совсем без меня одичала от всех этих нравоучений. Это ли встреча сестер?

– Вы… – начала Амберли, но, увидев, как я покривилась, исправилась: – Ты выглядишь совсем как великосветская дама, я растерялась. Все-таки ты жила при Дворе…

– И это повод не обнять меня? – строго вопросила я. – Тогда я напомню, каково это – сердить Шанни Тенерис, – и мои пальцы запорхали по ребрам воспитанной девицы.

Она привычно взвизгнула, и это звук показался мне сладчайшей музыкой на свете.

– Боги! Шанни! Ха-ха…

Я порывисто прижала к себе Амбер и призналась:

– Я ужасно соскучилась по тебе, сестрица.

– Я тоже, дорогая, – ответила она с улыбкой. – Без тебя в доме совсем тихо. Ужасная тоска. Твоя матушка даже поучала в два раза меньше обычного, а один раз рассказала мне про очередное злоключение девицы О, когда я плохо сделала реверанс. А мне она про О никогда не рассказывала до этого.

– И что же приключилось с нашей бедняжкой? – живо заинтересовалась я.

– Ее ноги сломались под тяжестью тела, когда О не смогла присесть правильно, – хмыкнула Амберли. Я рассмеялась, а сестрица продолжила: – Так что ты не можешь не отметить нашей общей тоски без тебя. И я безумно рада, что ты вернулась. А еще хочу услышать всё-всё-всё! – воскликнула она.

– Обязательно, – кивнула я. – Вечером мы с тобой наговоримся. Но сейчас нужно вернуться, матушка еще не до конца обрушила на меня свою заботу. Не хочу ее обидеть.

– Разумеется, – серьезно ответила сестрица, и я окончательно признала свою любимую родственницу.

Взявшись за руки, совсем как в детстве, мы вернулись в гостиную.

– Мы слышали непристойные визги, – заметила баронесса, устремив на нас суровый взгляд. – Этих возмутительных звуков мы не слышали вот уже полгода, и мне думалось, что вы и вправду повзрослели, дитя мое. Однако я вынуждена констатировать со всем прискорбием – вас не в силах изменить даже служба королевской тетушке.

Батюшка отодвинул газету, которую читал, и, взглянув на нас с Амберли, усмехнулся:

– Вольный ветер не усмирить.

– Прелестно, – подвела итог баронесса и вдруг легко рассмеялась.

В окно стучал унылый осенний дождь. Открыв глаза, я повернулась на бок и некоторое время смотрела на тонкие дорожки, бежавшие по стеклу, после перевела взгляд на тяжелое серое небо и протяжно вздохнула. Похоже, весь день обещал быть унылым. Натянув теплое одеяло до подбородка, я снова попыталась уплыть в сладостную дремоту, однако сон не шел – я выспалась.

– Досадно, – буркнула я и села на кровати.

После спустила ноги на пол, замоталась в одеяло и прошла на цыпочках к окну. По лужам, успевшим затопить дорожки и газоны, плыли желтые пожухлые кораблики опавших листьев. Поджав губы, я некоторое время смотрела на эту безрадостную картину, потом дохнула на стекло. В мутном пятне я написала две буквы «И. С.», усмехнулась, стерла их и, решительно тряхнув головой, направилась к прикроватному столику, где стоял колокольчик. Минута меланхолии миновала.

Позвонив в него, я обозначила свое пробуждение, и дверь в спальню открылась. Первой вошла деловитая Тальма. Она бросила себе за спину сердитый взгляд, после расплылась в улыбке и поклонилась: