Солнечный круг - стр. 9
– Как это?
– Я не знаю, как объяснить, но чувствую, будто это место следит за мной. Я думал об этом и мне кажется, этот район устал от людей, от всего, что они творят. И закрылся, никого сюда не допускает. В сказках бывает заколдованный лес, а это заколдованный район.
– Так это в сказках.
– Я верю в сказки, – Малыш, тут же застеснялся своих слов, засопел, – ну в то, что иногда в жизни всё случается, как в сказке, если конечно веришь. А если не веришь, так и совсем тошно жить, наверно. Вот Белоглазый и тот верит в удачу в свою счастливую звезду, в фарт. Чем не сказка. Он только в чужие сказки не верит.
– А тебя район, почему тогда пустил? – спросил Максим принимая теорию о сказочном районе и пропуская мимо ушей незнакомого ему Белоглазого.
– Не знаю. Возможно, пожалел, а может быть знал, что я в сказки верю, ничего тут не нарушу. А ты сам как сюда попал?
– Как тебе сказать, я просто открыл дверь вошёл и оказался уже в одном из этих домов. Мне эту дорогу показали, и описание дальнейшего пути дали, а проводить не смогли. Сказали, что это самый короткий путь. Только не предупредили, что отсюда так сложно выбраться, а может, и сами не знали. Объясняли довольно туманно, говорили про совмещённые пространства.
– Ясно, – Малыш кивнул, как будто ему и в самом деле всё было ясно, – я провожу тебя, куда тебе нужно, но только ночью. И бесплатно.
– Почему бесплатно? Я могу заплатить!
– Да видел я твоё богатство, – засмеялся Малыш, – оно тебе может ещё пригодиться. Не думаю, что сюда так легко попасть случайному человеку, а значит ты человек далеко непростой. И дорога у тебя неблизкая, тебе эти деньги понадобятся. Надеюсь, для хороших дел. А у меня от них жизнь лучше не станет.
– Какой ты серьёзный, Малыш, – улыбнулся Максим, – мне кажется иногда, что я младше тебя. Скажи, сколько тебе лет?
– Говорят, одиннадцать или двенадцать. Я точно не знаю.
– Как это? Ты не знаешь, сколько тебе лет? (Я бы дал тебе десять). А твои родители?
– Я сирота.
– И ты их совсем не знал? Кем они были?
– Маму не знал совсем. Она умерла, когда я только родился. А отец… отец был известной личностью в нашем районе. Он был главарём самой крупной банды, они держали в узде весь район и нагоняли ужас на жителей южного района, и на полицию. Только мной он не занимался, и даже не интересовался, что со мной. Нанял кормилицу, потом няньку и платил, говорят, исправно, но и только. Человек он был жёсткий и бесстрашный, отчаянный. Про него в городе легенды ходят. Вот это его и сгубило – убили его при налёте на банк, застрелили. Говорят, кто-то из своих и подставил, не поделили чего-то. Я отца почти не помню, мне тогда года четыре было, а может и три, – Малыш помолчал, вспоминая.
– Помню я, нянька, Эммой её звали, меня на похороны водила, помню, что людей было много, что-то говорили, ругались, кричали. А после похорон она мне мои вещи в руки сунула и говорит: «иди, куда хочешь мне тебя кормить больше нечем». И дверь передо мной закрыла. Я заревел, конечно, в дверь барабаню, а она как не слышит. Ну что делать, иду по улице слезы ручьём, тряпки свои к груди прижимаю, реву в голос, а навстречу Конрад. А я всегда его боялся – седой, угрюмый, одной ноги нет, на костылях скачет, только пустая штанина подвязана. Ну, думаю совсем плохо, всегда от него за Эмму прятался, а тут и деваться некуда, заревел ещё громче, такое у меня горе было, весь мир рухнул. – Малыш сглотнул, а Максим слушал, боясь перебить.