Солнце в рюкзаке - стр. 13
«Пень» обрушился вниз, а из кустов показалось удивленное лицо Тайта.
– С почином, – сказал он, поднимая «пень» за желтые лапы. – Жирный.
Он посмотрел на меня и развеселился:
– Еще побродим? Здесь уже всех распугали.
– Давай, – легко согласился я, таща из его рук мою добычу. Меня дергало от азарта и запаха крови. – А у тебя что?
Тайт расстегнул сумку и показал два желтоногих «пенька» поменьше.
– Здесь много, – сказал он. – Я ночью учуял…
И тут у меня щелкнул наушник и голосом Квоттербека сказал:
– Возвращайтесь.
– Не линия, а курорт, – проговорил Тайтэнд, карабкаясь наверх.
Я обогнал его безо всяких усилий и остановился:
– Я рожден не Эбой, запомни ты раз и навсегда.
– Знаю, – ответил Тайтэнд и заскользил. Из-под его тяжелых шнурованных ботинок потек сероватый песок.
Пришлось подать ему руку – он ухватился и подтянулся. Крепкий и жилистый.
– Так где вас таких тогда штампуют?
Не очень-то вежливая формулировка по отношению к Аттаму, но Тайтэнд и вежливость никогда рядом не валялись, поэтому я не стал заострять внимание на его тоне.
– В Фиолетовых Колбах. – Мне снова пришлось подать ему руку. Наверх он карабкался совершенно неумело.
– А я из Оранжевых.
Бывает. Что тут сказать? Поделились важным, но обоим все равно.
Но меня тогда уже начал занимать вопрос, откуда родом Квоттербек. С Лайном все было понятно – Синие или Белые… А Квоттербек?
Вы всегда боялись таких, как он, верно, господа Служители? Да что там. Вы боитесь всех нас. Служительницы Эбы смелее вас, господа Служители…
– Раннинг, бери Солнце, – приказал Квоттербек, и я полез в ремни. – Есть три правила общения команды с болельщиками – не удивляться, не нарушать, не конфликтовать. Сами увидите что к чему, поэтому просто помните о правилах.
– Я слышал, – отдышавшись и нацепив шлем, сказал Лайнмен, – что была команда, которая умудрилась настроить болельщиков против себя, и всю ее вырезали ночью.
– А я слышал, что команда вырезала всех болельщиков, – возразил Тайтэнд.
Я тоже что-то такое слышал, но ничего нового добавить не мог. Солнце теперь пекло не только спину, но и затылок, и жар его стал не приятным, а угрожающим. Ноги держали меня крепко, поэтому я не отставал, а шел вровень с Квотгербеком, хотя он иногда и отбрасывал меня взглядом чуть назад, и тогда я натыкался на Тайта с его котелками… Хорошо и верно шагал только Лайн – замыкающим.
По буграм и склонам, по которым шныряла различная живность, мы пробирались с час, а потом местность стала выравниваться.
Я показал себя во всей красе, безупречно пройдя все неровности и наклоны, и теперь злился на Солнце, из-за которого выглядел слегка неуклюжим.
До равнины, на которой располагалось селение болельщиков, нужно было топать все время под углом – поначалу незаметным, а потом, когда лодыжки начинали давать о себе знать, – вполне измеримым.
Я любил ходить так – с нагрузкой, поэтому с любовью прислушивался ко всем сигналам моего тела, включая боль в спине, там, где Солнце зацепилось за капюшон каким-то своим выступом.
В это время Тайт и Лайнмен затеяли спор. Точнее, спорил Тайтэнд, а Лайн просто стоял на своем.
– Как можно вырезать команду? – удивлялся Тайт. – Это же тебе не дети Эбы, это Игроки, их врасплох не застанешь.
– Я слышал, что вырезали, – уклончиво говорил Лайнмен.
– Да не может этого быть! – Тайт горячился так, словно к нему лезли с ножом те самые дети Эбы. – Одного меня хватит на десять штук необученных балбесов, на тебя двадцатку, на Квоттербека все остальные… а Раннинга даже будить не стали.