Солнце Парижа. Часть 3. Закат. Чужие - стр. 7
«Почему произошло именно так?» – столь естественный вопрос перед Андреем не стоял, он понимал: спектакль должен продолжаться. А какой спектакль без главного героя? Прошла неделя, вторая, третья. Состояние узника заметно улучшилось, во всяком случае, для того, чтобы проводить во Дворце Правосудия по несколько часов, хотя бы через день. Так Андрей снова вернулся в суд.
Ничего как будто не изменилось. Подсудимый продолжал играть роль безнадёжно больного, плохо говорящего и подслеповато щурящегося на этот свет. Наверное, это должно было сыграть на руку мэтру Фуше, его стратегии защиты. Может быть. Но Андрей об этом не думал. Ему хотелось спрятаться в защитном коконе собственной немощи. Подтаявший шар в голове стал чувствителен к внешним воздействиям. Подсудимый что-то говорил, часто невпопад, старался больше сидеть, откинувшись на спинку скамьи и прикрыв глаза. Насколько спектакль оказался убедительным для суда и присяжных, сказать было трудно, но что можно было сказать определённо – это то, что поведение Андрея не производило никакого впечатления на самого мэтра Фуше.
После перерыва в судебном процессе по делу Градофа бородатый адвокат в ермолке изменился. Точнее говоря, он потерял своё пусть и пустое, но такое неотъемлемое свойство, как бьющий через край энтузиазм в заранее провальных делах: в начале процесса он энергично опрашивал свидетелей; размахивая руками, взывал к присяжным; смиренно сложив ладони перед собой, обращался к судьям. Вся эта игра на публику была насквозь фальшива, но… но законы драматургии правосудия требовали своего.
Однако сейчас мэтр Фуше подрёмывал на своей скамейке около ограждения вокруг подсудимого. К удивлению не только суда, но даже самого Андрея. Только верный помощник регулярно тряс патрона за рукав, возвращая того к скучной и унылой постановке на сцене Дворца Правосудия. Теперь речи адвоката не отличались живостью и искрами высосанных из пальца экспромтов. К тому же мэтр Фуше старался всё меньше и меньше выступать; правда, иногда, когда адвокат всё-таки начинал говорить, его речь отличалось монотонностью и несвязанной пространностью. Можно было подумать, что его мысли заняты чем-то другим.
Андрей отнёсся стоически к таким изменениям в своём защитнике, ему даже не пришло в голову поинтересоваться причинами такого странного поведения мэтра Фуше. Но разгадка пришла неожиданно. Хотя, что это меняло в его судьбе? Ответ был ясен как божий день – ничего.
Уткнувшись лицом в ладони, сложенные на поручне ограждения перед собой, Андрей как будто задремал, поэтому не представлял интереса даже для охранников полицейских, стоявших рядом. А уж тем более для курьера, принёсшего в коротком перерыве между заседаниями какие-то бумаги из конторы мэтра Фуше.
Посыльный, ехидно бросив взгляд в сторону дремлющего адвоката, подмигнул помощнику:
– Трудный день, месье Роже? – как будто посочувствовал он.
– Угу, – недовольно пробурчал помощник адвоката, оглянувшись на патрона и удостоверившись, что он их не слышит. – Скорее славный вечер… и скучные дни…
– И где же? – паренёк-посыльный сдвинул указательным пальцем кепку со лба, в его глазах зажглось любопытство. Он огляделся вокруг: адвокат дремал, скучающие полицейские неторопливо перебрасывались словами, а узник… Стоит ли вообще обращать внимание на этого русского?