Солги обо мне. Том первый - стр. 12

Автомобиль еще не успевает отъехать от дома, а мой телефон уже пиликает целой очередью входящих сообщений - Алёна волнуется и требует (уже в который раз), чтобы я писала ей каждых полчаса иначе она поднимет на уши всю полицию города.

Я присылаю ей просто смайлик - договорились, что такой будет условный сигнал, что все в порядке и с моим тщедушным болезненным телом никто никаких безобразий не творит.

Пока машина уверенно вливает в поток транспорта на главной улице столицы, я потихоньку достаю из сумки ручное зеркальце и проверю макияж. Ну вернее то, что должно было быть макияжем, но состоит из прозрачного блеска для губ и двух мазков светло-розовых румян. Справедливости ради - я не очень дружу с косметикой, хотя делала пару дерзких попыток овладеть этим сложным искусством. С моей бледной кожей, бесцветными ресницами и такими же бровями (которых почти не видно на лице), косметику стоило бы использовать на всю катушку. Но я, если говорить совсем откровенно, тот еще рукожоп. Как любит говорить мама: «Если боженька дал талантливые ноги, значит, талантливые руки перепали кому-то другому».

Чтобы не начать паниковать, прячу зеркальце обратно. Отражение меня, мягко говоря, не впечатлило, так что лучше не думать, как отреагирует Он. Хотя, вряд ли сейчас я выгляжу хуже, чем днем. По крайней мере, в джинсах-скинни и облегающем джемпере с довольно провокационным V-образным вырезом, я уже не так сильно похожа на одиннадцатиклассницу.

Машина сворачивает в сторону хорошего ЖК. Не того, куда можно попасть разве что как в музей, а вполне обжитого, с хорошей инфраструктурой по соседству, дорогими машинами на парковках и красивом сквере с мишурой детских площадок. Когда я буду зарабатывать достаточно, чтобы взять ипотеку, то куплю жилье в таком же жилом комплексе.

Такси притормаживает около среднего из трех подъездов, и первое, что сразу бросается в глаза - рослая мужская фигура на крыльце.

Мое сердце снова предательски буксует.

Я точно знаю, что это - Он. Выдает рост - я не знаю никого, кто был бы таким же рослым и широкоплечим. Не грубым раздутым качком, как те парни на разных соревнованиях, а атлетичным, слепленным так, что ни прибавить, ни убавить.

Водитель еще даже толком не остановился, а Меркурий уже идет нам навстречу.

Вежливл распахивает дверцу и протягивает ладонь.

Я все равно колеблюсь пару секунд, прежде чем вложить туда пальцы. Слишком хорошо помню, КАК на меня подействовал наш мимолетный прошлый контакт.

— Я не кусаюсь, планетка, - слышу насмешливый голос где-то снаружи.

У него шершавая крепкая ладонь. Немного прохладная, но как только его пальцы сжимаются вокруг моих, я чувствую что-то среднее между болью и оцепенением. Наверное, именно так себя чувствовал Пол Атрэйдес, когда сунул руку в коробку испытаний[1].

Меркурий уверенно выдергивает меня наружу.

Хорошо, что я в удобных ботинках, иначе мое появление было бы быстрым, коротким и грязным. Он продолжает держать меня за руку, пока сует водителю купюру, и мы молча ждем, когда машина отъедет. Только после этого Меркурий молча, не говоря ни слова, тянет меня за собой на крыльцо, а оттуда - в подъезд, еще по одной лестнице до лифта.

Нажимает кнопку.

Мы все так же взаимно молчим, пока кабинка почти бесшумно спускается вниз.