Солги мне - стр. 18

— В-всех?

— Без исключения. И занятость по залам групповых тренировок. Через два часа все должно быть у меня на столе.

Я вижу, как Вишня раздраженно поджимает губы, но ничего мне не говорит. Только кивает и как-то с удивлением скользит взглядом по цветам у меня в руках.

— А это кому? — с любопытством ребенка хлопает своими пушистыми черными ресницами.

— Не твое дело.

Мысленно даю самому себе по роже.

Варя снова сникает и обнимает себя руками.

С удивлением обнаруживаю на ней длинные спортивные штаны, явно огроменные на такой крошечный рост, и вопросительно заламываю бровь.

— Мне девочки одолжили. Что-то не так?

Все так. За исключением того, что я бы и сзади их заценил.

Вслух я конечно же это не говорю. Смерив мужика предупреждающим взглядом, который он сразу правильно расшифровывает и сваливает, напоминаю Варе про графики и запираюсь в кабинете на все эти два часа, чтобы не вытворить еще какую-нибудь хуйню.

Вишня скребется в дверь ровно через сто двадцать минут. Терзают смутные сомнения, что она реально выжидала ровно два часа, хотя и успела подготовить все раньше.

— Заходи.

Молча кладет свои листочки передо мной и принимается над душой стоять. Самой некомфортно, это чувствуется, но стойкий оловянный солдатик всерьез намерен держать оборону.

— Да сядь ты уже на этот гребаный стул, — не выдерживаю, когда Варя в очередной раз переступает с ноги на ногу.

Отрываюсь от вообще нахрен не нужных мне графиков и замечаю, что она прихрамывает на правую ногу.

— Что с тобой, хромоножка? — в упор смотрю на Варю.

Вижу, что ей больно, но малышка все равно пытается храбриться. Отрицательно мотает головой, допрыгивает до стула на одной лапке кое-как и опускается на него с легким выдохом себе под нос.

— Это не выглядит как «ничего», — встаю со своего места и огибаю стол. Сажусь на корточки перед ней. — Споткнулась?

— Не надо меня трогать, — Вишня пытается соскочить, но я кладу ладони на ее бедра и придавливаю девочку к месту без особого труда.

— Сиди спокойно.

Расшнуровываю тканевый кроссовок и вытаскиваю из него ножку под тонкий Варин писк. Носок тоже стягиваю.

— Что это, мать твою, такое? — хмурюсь, проводя пальцами по вспухшему участку.

— Мне на ногу уронили оладушек.

— Блин?

— Д-да, точно…

— Когда?

— Около получаса назад. Все нормально, скоро пройдет, — отмахивается от меня, как от назойливой мухи, Вишня и пытается снова вырвать ножку, ерзая и попискивая.

— У тебя запросто может быть трещина в кости. Собирайся, поедем на снимок.

— Никуда я не поеду с обычным ушибом. И я не могу оставить рабочее место в первый же день.

— Будет лучше, если завтра у тебя в три раза распухнет нога и ты на нее не сможешь встать? Не спорь со мной, Варя.

— Я не поеду.

Из-за страха рухнуть на пол с высоты примерно полутора метров Вишенка обнимает меня за шею и возмущенно сопит, когда я выпрямляюсь во весь рост с ней на руках. Несу ее в машину, наплевав на сиротливо лежащий в моем кабинете кроссовок, потому что она в любом случае не сможет сейчас натянуть его обратно.

Если только через боль, но можно обойтись и без этого.

Возвращаюсь, чтобы забрать ее вещи и поставить кого-то вместо Вари.

В клинику мы едем в полной тишине, я только периодически посматриваю на насупившуюся Варьку, которая отказывается со мной разговаривать, даже когда я предпринимаю несколько попыток узнать, что все-таки там произошло.