Солдаты Римской империи. Традиции военной службы и воинская ментальность - стр. 24

. Поэтому античная риторика предстает как подход к обобщению действительности. С этой точки зрения очень многое может дать использование малодостоверных или даже фиктивных источников, ибо, каким бы ни было их отношение к факту, все они показывают, как люди прошлого воспринимали и мыслили порядок вещей, что они ожидали от солдат и военных лидеров. «Если на протяжении нескольких веков и обширных пространств люди высказывают одни и те же предположения и повторяют одну и ту же ложь, – замечает в этой связи Дж. Лендон, – то, значит, мы имеем возможность сделать определенные заключения из этих предположений и лжи»[98].

Дошедшие до нас литературные памятники в большинстве своем чрезвычайно далеки от породившей их человеческой активности. Сведения этих памятников об эмпирических феноменах отделены от них различными механизмами культурной трансляции. Поэтому реально (по крайней мере на первом этапе исследования) приходится восстанавливать характеристики не сознания людей прошлого, но порождающих их социокультурных систем[99]. Важно при этом помнить, что «историко-культурному целому источника соответствует историко-социальное целое явления, общества…»[100]. Для того чтобы понять ментальность людей прошлого, как авторов, так и тех людей, о которых они писали, необходимы вхождение в знаковую и понятийную системы создателя текста, семантический анализ терминов и категорий, используемых им и так или иначе отражающих типичные представления эпохи; необходим также формальный анализ речевой стихии, направленный на выявление структуры текста, которая отражает сознательное или неосознанное стремление его создателей подчеркнуть те или иные высказывания[101]. «Фактура» и смысл исторических феноменов (в том числе, а может быть, и в первую очередь, феноменов, относящихся к сфере ментальностей и идеологии) неотделимы от тех нарративно-литературных форм, в каких они предстают перед нами, становясь объектом изучения. Любой более или менее значимый исторический феномен становится познаваемым, если он выделяется как таковой из общего нерасчлененного потока исторического бытия, фиксируется и маркируется – терминологически, семантически, идеологически и т. д. – в тех или иных текстах, а в конечном счете – в сознании самих субъектов истории и носителей исторической памяти и рефлексии. Каждая эпоха имеет присущие ей ракурсы и приоритеты видения, способы презентации общественных явлений. Эти приоритеты, естественно, могут не совпадать с теми, которые есть у современных исследователей. То, что в первую очередь интересует современного историка, очень часто мало интересовало или находилось на периферии сознания историка древнего, который к тому же располагал совсем другим понятийным аппаратом, системой представлений, не говоря уже о том, что он был политически и идеологически ангажирован. Поэтому исторические феномены не могут и не должны изучаться в отрыве от анализа тех форм, в каких эти феномены представлены в источниках.

Конкретизируя эти общеметодические подходы применительно к нашей теме, можно, в качестве примера, обратить внимание на одну весьма симптоматичную особенность, присущую большей части нарративных античных источников: сами древние оценивали общественно-политическую роль и боевые качества армии преимущественно, если не исключительно, с морально-этической точки зрения, в категориях популярной концепции «упадка нравов». Было бы упрощением в таком подходе видеть только концептуальную ограниченность античных историков и писателей, не способных оценить действие фундаментальных социальных, политических и прочих факторов. Очевидно, что здесь проявляется та незыблемая убежденность в приоритете морального начала, которая вообще характерна для античного сознания. Следует также признать, что концентрированный морализм в изображении солдата и военной жизни непосредственно указывает на действительную значимость морального состояния войск, воинского духа в функционировании военной машины. Таким образом, выясняя, какими типическими чертами наделяются римские военные в литературных текстах, какие предъявлялись им моральные требования, можно установить ту систему координат, из которой исходили сами древние в своих взглядах на армию, и на этой основе отбирать в имеющихся свидетельствах и оценивать те или другие факты, способные пролить свет на ценностные доминанты простых воинов. Иначе говоря, такой подход позволяет судить о структуре и содержании солдатской ментальности в соответствии с внутренними связями системы ценностей самих древних, с учетом того духовного универсума эпохи, который определял сознание и поведение людей прошлого