Солдаты Апшеронского полка: Матис. Перс. Математик. Анархисты (сборник) - стр. 81
Ночью проснулся от холода, с преступно ясной головой и, унимая колотун, пустился вприсядку вокруг столбика для сетки. Многосуставчатый кристальный механизм мыслительного припадка бежал у него в голове с легким звоном… Но опять же всё это мелкие черточки, всё это ничтожно по сравнению с тем трагическим замыслом, что незримо овладел верхними слоями и нынче спускается в видимые нижние. Да – слишком просто, чтобы быть правдой. Ага, ага, снова получается, что если бы не Бог, я б давно уж удавился. И все-таки как это неподъемно сложно. Тут словно бы – как ни просто – упираешься в ответственность самосознания. Здесь нет и духа скорби – куда подевалась империя и всё такое. Не в материальной составляющей дело, а в том, что незримая природа Родины терпит фиаско раз за разом, подобно футбольной нашей сборной… Речь идет об умалении не царственных функций, а простых человеческих. В общем, тут много воспаленной интуиции, возможны заблуждения, но я далек от паранойи. Это не больше, но другое, чем осмысление завершенности истории, это ощущение… Знаете, есть представление об ангелах-хранителях государств, империй. Так вот, это ощущение взмаха крыла при взлете…
Ну хорошо. Меня даже не забавляет мысль, что пришествие мессии в свое время осталось незамеченным современниками. Точно так же пришествие антихриста могло остаться незамеченным, а образ его – вполне собирательным: почему личность не может быть эпохой?..
В парке стали появляться первые прохожие – бегуны и хозяева собак с питомцами; старушка в кедах, семеня навстречу, посторонилась, одичало глядя на него из-под поломанных очков, притянутых с затылка бельевой резинкой. Королев уже давно незряче плелся по дорожкам парка, бормоча и энергично раскрывая объятия в никуда, не то – чтобы согреться, не то помогая себе продвинуться вперед, навстречу смыслу…
– В конце концов, всегда отмахивались и будут отмахиваться до последнего: нет, еще не конец, всё скоро двинется снова. Но ведь все-таки веревочка рано-поздно совьется – и те уста обрыв ухватят. Нет-нет, совсем не то, всё хуже, представь, что никакого конца никогда не будет: ни хорошего, ни плохого, и никакого Суда, ничего вообще, – только многоклеточная глупость, горе и захламленная пустота…
– Господи, ну что я думаю?! Что это вообще со мной такое, к чему вот так?.. Да, о чем? О чем? О выхолощенности, о том, что стремление времени удерживается только энергией вожделения, а общее устройство всё делает для скорейшего удовлетворения влечения, его выхолащивания…
Королеву наконец достало умения понять – всё дело было в языке. Он пытался придумать язык, которым можно было бы разговаривать с Неживым. Не с неживой материей, одергивал он себя. Материя – это цацки, тут сама идея неживого воплощается приходом Не-жи-во-го. Получалось, что все его метания были паникой перед приходом неизведанного Неживого. Он неосознанно чувствовал это. Он не мог понять, что именно это будет, потому что – кто может определить не Ничто, а неодушевленное Неживое?! Он предчувствовал встречу, но неподатливость образа воображению смертельно пугала его. Что это? Машина? Но с машиной можно договориться, она сама создана языком, машинным. Неживая материя, атом, находящийся в обмороке? Ген, всей штормовой совокупностью азбучных молекул оповещающий о брошенном им вызове? Мыслящий белок? Всё это было непредставимо – и любая, самая изощренная конструкция в конце концов вынуждала отринуть себя ради определения Неживого, к которому он так бешено подбирался.