Солдатский крест - стр. 13
– Хорошо поработали, – резюмировал пожилой политработник, обводя взглядом устеленную поверженными немецкими боевыми машинами и телами гитлеровцев местность.
Едва он это произнес, как вдали, где-то впереди, прогремели раскаты артиллерийских залпов. Через десяток секунд все повторилось снова.
– По нам в ответ начали работать! – обернулся он в сторону находившегося поблизости старшего лейтенанта. – Не иначе как уже успели развернуть свои пушки.
– Значит, сейчас батарею сорокапяток первым делом накроют, – ответил ему, нахмурившись, ротный.
Едва он произнес эти слова, как первые выпущенные гитлеровцами снаряды упали на землю возле позиций взвода противотанковых пушек. Воздух содрогнулся от разрывов. Ввысь взметнулись куски подмерзшего сверху грунта. В стороны полетели оторванные ветви деревьев. Отовсюду посыпались еще не опавшие листья. Послышались громкие матерные крики пехотинцев, находившихся близко к местам падения снарядов.
– Уводи людей в лес! – закричал ротному пожилой политработник. – Накроют немцы сорокапятки и по нам ударят. Как пить – ударят. А мы окопаться не успели.
Старший лейтенант что-то произнес в ответ, рывком поднялся и бросился бежать вдоль залегшей на краю леса солдатской цепи, отдавая команды своим подчиненным на быстрый отход.
Тем временем снаряды продолжали сыпаться на головы не успевших вовремя свернуться и уйти бойцам батареи противотанковых пушек. Их разрывами перемалывалась земля и растительность в радиусе сотни метров вокруг. Комья земли и переломанные деревья падали на головы тех солдат, что оставались на месте, не имея возможности подняться, чтобы покинуть зону поражения.
Все закончилось так же быстро, как и началось. Воздух наполнился мелкой оседающей густой пылью, едким дымом и запахом гари. Валентин почувствовал, как гудит у него в ушах, как тело сковано упавшими на него сверху грунтом, ветками и листвой. Еще через секунды он услышал слева от себя громкие крики и стоны раненых. Он поднял голову и увидел рядом пожилого политработника. Тот стряхивал с плеч и головы землю и всматривался в направлении размещения взвода артиллеристов.
– Я туда! Там явно сейчас помощь ребятам нужна, – произнес он, с трудом поднимаясь. – А ты уходи в лес за ротным и остальными.
Он бросил взгляд на молодого солдата. Потом отвернулся и продолжил пристально вглядываться в ту сторону, где только что рвались немецкие снаряды. Затем шагнул, шатаясь, в том направлении.
– Я с вами, товарищ старший политрук! – крикнул ему вслед Валентин.
Он решил не оставлять пожилого политработника одного, без своей помощи и поддержки. Решил пойти с ним. Принять участие в том бесспорно нужном деле, в котором будет сейчас участвовать этот человек, в последние дни ставший ему почти родным.
– В лес уходи, за ротным! – отмахнулся тот от парня. – Там сейчас для нас позиции готовятся, траншеи роют, противотанковые рвы. Здесь все равно не удержим рубеж. Место ровное, открытое, не подготовленное к обороне. Лес да канавы – все, что есть вокруг.
Едва он произнес последние слова, как вдали снова ударили раскаты артиллерийских залпов вражеских орудий.
– Уходи, Валентин! – крикнул он молодому солдату и побежал в направлении позиций, расстрелянных врагом сорокапяток.
Молодой солдат бросил взгляд на спину удаляющегося от него политработника. Ему не хотелось оставлять этого человека без помощи и поддержки. Но тот настойчиво учил его выполнять приказы старших по званию, соблюдать воинскую дисциплину. А потому сейчас у парня не оставалось ни капли сомнения в том, что слова этого человека не подлежат обсуждению. Если он так сказал, значит, оно так и нужно. Спорить и возражать никак нельзя.