Солдат. Политик. Дипломат. Воспоминания об очень разном - стр. 15

Наконец С. А. Самосуд обратил на меня внимание:

– Ты что здесь делаешь, мальчик?

– Мы сейчас изучаем «Слово о полку Игореве», – начал я ему объяснять, – и я приехал из Тушина, чтобы купить билеты на оперу «Князь Игорь». Собрали мы по восемь рублей, а по пятьдесят шесть рублей мы купить не можем. Нет их у меня.

Смотрю, он открыл свою книжечку, пишет что-то там.

– Сколько, мальчик, тебе билетов надо? Иди в кассу с этой бумажкой.

По дороге читаю. На именном бланке написано: «Выдать подателю сего столько-то билетов». Я подхожу к кассе, подаю в окошечко бумажку.

– Ты откуда это взял? – изумленно спрашивает кассирша.

– А разве там не написано? – с достоинством ответил я.

Не знаю, откуда она взяла эти билеты, но выдала на весь класс и по восемь рублей.

Ольга Прокофьевна часто задавала нам писать сочинения – домашние и классные. Классным сочинением я за два часа почти всю тетрадку исписывал. Ей очень нравились мои работы. Помню, писали мы сочинение по роману Николая Островского «Как закалялась сталь». А у Островского свой слог – очень простые, не очень длинные фразы, но очень выразительные, емкие. Я решил тоже писать простыми фразами и накатал целую тетрадку. Кажется, только одна страничка оказалась незаполненной. Ольге Прокофьевне так понравилось мое сочинение, что она на следующий день читала его перед всем классом.

Как-то я написал домашнее сочинение на тему «Влияние русских и западноевропейских писателей и поэтов на творчество Пушкина». Исписал три тетрадки. Я тогда, помню, перелопатил кучу литературы. Это был юбилейный 1937 год – отмечалось столетие со дня гибели Пушкина, поэтому печаталось множество интереснейших материалов в газетах и журналах. Она мое сочинение направила в район и очень гордилась, что ее ученик написал такую работу.

Ко дню пушкинского юбилея мы поставили также несколько сцен из «Бориса Годунова». Я до сих пор помню наизусть многие строки из изучаемых тогда произведений.

Много внимания Ольга Прокофьевна уделяла правильности нашей речи, и не только содержанию, но и форме изложения. Часто можно было слышать: «Не части, говори четко каждое слово, ясно выражай свои мысли, говори грамотно, обязательно выговаривай все окончания, строй фразу правильно. У тебя должно быть подлежащее, сказуемое. Не забывай знаки препинания, когда говоришь». Иногда она разбирала какую-то фразу ученика перед всем классом и при участии всех учеников. Было не обидно, а даже интересно, тем более что это никого не минуло. Каждый из нас прошел эту школу.

В школе в Строгине ни октябрятской, ни пионерской организаций не было. И когда я пришел в Тушино, то, перешагнув через пионерию, сразу вступил в комсомол. Это было в 1936 году. Принимали меня в члены ВЛКСМ в Красногорском райкоме комсомола.

Тогда нужно было не только устав знать назубок, но и фамилии, имена, отчества всех секретарей ЦК комсомола. Очень дрожали. На самом деле все оказалось не так страшно.

Мы все были активными комсомольцами. Я помню, когда были выборы в Верховный Совет – уже после принятия Конституции СССР 5 декабря 1936 года, – одним из кандидатов был Мехлис. Мне тогда было семнадцать лет, но меня уже обязали быть агитатором. На большом собрании в аэроклубе я говорил речь в поддержку Мехлиса. А в Строгине, где развесили плакаты с его биографией и портретом, какие-то хулиганы исправили вместо Мехлис – «Мехлисть». Все это спешно убрали.