Соль под кожей. Том первый - стр. 8
Обычно, когда я озвучиваю свой солидный языковый запас, у людей случается очень бурная реакция, но мой собеседник лишь сдержано кивает и, немного помолчав, говорит:
— Значит, мы будем полезны друг другу.
— Может, хотя бы скажешь свое имя? - наконец, интересуюсь я.
— Дмитрий.
— Дмитрий… и все?
— Пока - да, - загадочно ухмыляется он.
— Обычно, у людей есть еще и фамилия, и отчество.
— Кстати, Валерия, самое время придумать твою.
Что такое он мелет? Видел же мои документы.
— Полагаю, когда спустя какое-то время твои вещи выловит какой-то старый рыбак, у всех сложится вполне оправданное мнение, что Валерия Александровна Гарина не вынесла мук совести и тяжкого бремени. - Дмитрий замолкает и долго держит паузу, предлагая мне пошевелить мозгами и додумать очевидный вывод.
Я понимаю, куда он клонит, но все равно тяну время с ответом.
От моей смелости не осталось и следа. И идея «умереть» и родиться заново - а именно на это он намекает - кажется откровенно пугающей. Пока я Валерия Гарина - я существую хоть в какой-то плоскости: у меня есть официальное свидетельство о рождении, куча обязательных документов, которые подтверждают мое физическое существование. Перестав быть Валерией Гариной - кем я стану?
Вопрос против воли сам срывается с губ. Но так даже лучше - будет интересно понаблюдать за реакцией моего «доброго волшебника».
— Кем захочешь, - он говорит это будничным тоном, как будто подобные метаморфозы - привычное дело. Кто знает - может, в его мире именно так? - Или ты предпочитаешь продолжить существование с полным комплектом того пиздеца, который жрешь большой ложкой? Думаю, твой отец не желал бы своей дочери такой судьбы.
— Ты ни черта не знаешь о моем отце, - сразу выставлю иголки, хотя его тон и поведение не дают повода думать, что дальше последует длинная лекция о том, каким нехорошим человеком был мой папа и как он хотел бы отыграть все назад, и не становиться на скользкую дорожку грязных денег.
В последнее время все только и делают, что корчат из себя «мимопроходивших» святых.
«Святых» с тяжелыми поражениями памяти, забывших, как обивали пороги нашего дома и клянчили деньги на подержание бизнеса, на старт нового проекта и на прочие радости жизни. Тогда происхождение этих денег их не сильно беспокоило.
— Я с ним пересекался, но мне показалось, что он был достаточно уверенным в себе человеком. Борцом.
— И к тебе тоже приходили с обысками? Ты тоже подписывал разные откровенные показания о том, что лично, собственными глазами видел, как Александр Гарин забирал деньги у бедных и тратил их на золотые унитазы?
— Нет.
— Значит, ты ни черта не знал о моем отце.
В ответ на мою злость, Дмитрий в очередной раз просто безразлично пожимает плечами. За все время нашего короткого знакомства, я всего раз видела в нем проявление обычных, живых эмоций - когда он отчитывал кого-то по телефону, хотя и тогда это выглядело скорее как вынужденная необходимость.
— Однажды, Валерия, твой отец дал мне совет, благодаря которому я стал тем, кем стал.
Кусок мяса буквально застревает у меня в горле, и когда я закашливаюсь, Дмитрий любезно протягивает мне сперва стаканчик с кофе, потом - салфетку, и снова надолго теряется в телефонном разговоре.
Его откровение рождает в голове много разных мыслей, но отчасти объясняет резкую смену настроения в мою сторону, когда он узнал, чья я дочь. Именно тогда он перестал наблюдать за мной как за отбившимся от стаи лемингом, и как будто увидел человека за грязью и немытыми волосами.