Соль под кожей. Том первый - стр. 18
— Это одежда для взрослой женщины, - сглатывая напряжение, говорит Валерия, и предпринимает слабую попытку оправить штанину. Зачем - не понятно, потому что каждый предмет гардероба сидит на ней идеально. Ну, насколько вообще может быть «идеально» в ее случае.
— Это одежда для стильной молодой женщины, - мой контраргумент. - Для худой сильной молодой женщины.
Она тут же поджимает губы, но ее отчаяние выдает сморщенный трясущийся подбородок.
— Какой у тебя вес? - На мой взгляд, у нее около тридцати лишних килограмм. Понятия не имею, что заставило двадцатилетнюю девчонку запустить себя до такого состояния, но она должна быть веской.
— Могу я переодеться?
— Попытки игнорировать неудобную правду тебе не помогут, - отбриваю ее попытку слиться.
— Я имею право не отвечать на… - Она сглатывает.
— Какой у тебя вес? - повторяю свой вопрос слово в слово. Обычно, когда я так делаю, людям хватает ума понять, что до третьего раза лучше не доводить.
— Восемьдесят семь, - «спиной» говорит она, и даже под слоями одежды хорошо видно, как напряглось все ее тело, сжалось в комок, как моллюск без раковины. - Доволен? Я в курсе, что жирная свинья.
— Этого я не говорил.
— Но подумал, черт! - Валерия разворачивается на пятках и когда упирается в меня взглядом, по ее полным, покрытым красными пятнами щекам, текут слезы. - Я такая, какая есть! Я просто… некрасивая толстая двадцатилетняя дура, доволен?! У меня проблемы, ясно?! У меня диагноз! У меня что-то сломано в голове, из-за чего я использую свой жирный вид в качестве защиты! И папа сменил мне трех психологов, которые ничего не смогли сделать! Они все только бесконечно говорили, и говорили, и говорили, что у меня тяжелая психологическая травма, но никто не смог ее найти.
Она вдруг останавливается, перестает суетится, потому что натыкается взглядом на Юлю и ее подружек, которые все это время жались в углу и были невольными свидетелями этого душещипательного обнажения души. Одна из них как раз крутила пальцем у виска в тот момент, когда ее «застукал» взгляд Валерии. Я могу вмешаться уже сейчас, но даю шанс моей девочке огрызнуться самой. В конце концов, надо же с чего-то начинать превращение травоядной буренки - в смертельную хищницу.
Но, потоптавшись на месте, Валерия не делает ровным счетом ничего. Только бормочет, что все это ей не нравится и снова скрывается в глубине примерочной.
Ладно, а кто сказал, что будет легко?
— Где ты ее откопал? - посмеивается Юля и подбирается ко мне той самой походкой, которой я уже успел мысленно поставить «неуд». - Слушай, мы правда старались, нашли все, во что она смогла влезть и…
— СлушайтеТЕ, - поправляю я, и достаю волшебный «пластик», от вида которого у Юли загораются глаза. Хоть что-то в ее внешности, что способно меня взбодрить.
Я хватаю ее за руку и без всякого сопротивления утаскиваю в одну из пустых кабинок.
Задергиваю шторку, поворачиваюсь. Юля протягивает руки, чтобы обнять меня за шею, но я молча кладу ладонь ей на макушку и жестко толкаю вниз. Она охает, но напоминание о процентах моментально делает ее рот горячим и влажным.
Я ни разу ее не трахал в классическом смысле этого слова.
Просто потому, что не хочу.
В последние годы, я просто реально не хочу - ни секса, ни удовольствий, ничего.
Плыву по течению и делаю то, что умею лучше всего - рублю бабло, приумножаю бабло, пускаю бабло в проекты, которые должны рухнуть, но которые я поднимаю с нуля на такие высоты, что рентабельность производства и услуг вырастает в десятки раз. Но во всем этом нет ни радости, ни вкуса.