Сокровище Нефритового змея - стр. 52
Я попыталась дернуться, чтобы отвернуться, инстинктивно отстраняясь. Но не успела. Потому что уже в следующий момент на глазах оказалась мягкая белая повязка, сквозь которую было совершенно ничего не видно.
Паутина! У меня на глазах была паутина. Но на этот раз она оказалась совершенно лишена липких свойств. Словно по желанию Айша эта странная материя могла менять свои характеристики.
Удивительно.
Но думать об этом не представлялось возможным, потому что едва на меня вновь опустилась блаженная темнота, на этот раз окончательно скрыв от меня облик Великого Айша, как я вновь ощутила на своей шее его губы.
Позвоночник будто прострелила молния. Но прикосновение больше не исчезало, раздувая уголья под кожей в настоящий пожар.
Айш распахнул губы, не отрываясь от меня ни на миг, и провел горячим языком вниз, спускаясь к ямочке над ключицей, ныряя в нее и выводя по кругу пьянящие, сводящие с ума узоры.
Я выдохнула через рот, чувствуя, словно захлебываюсь.
Это снова были ЕГО губы. Губы мужчины, что спас меня в пещерах. Он прикасался ко мне точно так же, как и тогда… разве что сейчас это прикосновение стало гораздо более жгучим, полным голода и желания, от которого все органы внутри будто переворачивались и менялись местами.
А потом я ощутила, как талию стискивают его руки. Сквозь тонкую ткань белого платья легко проникал жар его ладоней, отзывающийся в теле мгновенным горячим откликом. Он сжимал меня аккуратно, но сильно, вдавливая пальцы, притягивая к себе… И я уже чувствовала его мощную грудную клетку, прижавшуюся к моему телу, его живот, касающийся моего живота…
Под повязкой-паутиной вспыхнули разноцветные круги. Если бы глаза были открыты, перед ними бы потемнело.
А затем внезапно веревки, стягивающие руки и ноги, пришли в движение. Я тихо вскрикнула, не понимая, что происходит. Но в тот же миг губы Айша стали опускаться с шеи еще ниже, а его ладони оглушительно медленно двинулись вверх по ребрам, поглаживая, выбивая из груди остатки дыхания. И замерли на кромке платья, одним неторопливым движением опустив мягкий лиф и обнажив грудь.
Я едва успела ощутить прохладу окружающего воздуха, судорожно вдыхая, как один сосок накрыли раскаленные губы, а второй мягко сжали пальцы.
Из горла вырвался тихий крик, превратившийся в отрывистый и жалкий хрип. Тысячи иголочек словно начали покалывать кожу изнутри, царапая крыльями огненных мотыльков.
Я потеряла связь с реальностью. Контраст прохладного воздуха и горячих губ оказался нестерпимо приятным. Мне было стыдно, но отказаться от подобного оказалось невозможно.
О том, что меня там пугало еще секунду назад, я забыла почти мгновенно. В ту же секунду, как Айш слегка сжал зубы, одновременно стискивая в пальцах твердую вершинку.
Позвоночник словно прострелило волной: удар по нервам и сладкое касание языка следом. Мягкая ладонь, скользящая по груди, легким трением погружающая в патоку оцепенения, отрывистого дыхания, жадных всхлипов. И тихий мужской голос, перекатывающийся на границе слышимости, ласкающий хриплыми, таинственно-шипящими нотами:
– Эвиссаэш ильяни шей…
Что это значит? Проклятье, что?!
Мозг едва не взорвался от необходимости понять. Словно это было нечто невообразимо важное.
Может, так показалось мне лишь потому, что это была первая фраза, услышанная мной от Великого Айша. Фраза, отличная от холодного слова «согласен», которое он произнес, приняв меня в качестве новой алы. Как вещь или подношение.