Сокровище Ледяного Дракона - стр. 32
– Доброе утро, дорогая! – очень бодро лопочет моя подопечная, заходя на кухню. – Как спалось?
Мне показалось или вопрос с подвохом? Медленно поворачиваюсь к Люции и прищуриваюсь. Но старушка даже не смотрит на меня, поправляет лёгкие занавески у окна и подмурлыкивает своим мыслям.
– Доброе утро, Люция, – стараюсь ответить ровно и натягиваю улыбку. – Спасибо, хорошо. А вы?
– Ой, как убитая! – машет рукой женщина. – Чем ты меня сегодня порадуешь?
– Блинами, – хмыкаю я. – Его Светлость приехал, вы виделись?
– Рай вернулся?! – старушка прытко вскакивает. Вот кто скажет, что у неё больное сердце? Я первая кину в него камень. Мой ответ её уже не интересует, она уже семенит в сторону его комнаты. Надеюсь, он уже одет.
Отворачиваюсь обратно к плите. И, глупо улыбаясь собственным мыслям, продолжаю готовить завтрак.
Родственники возвращаются через полчаса. Я к этому времени уже напекла стопку блинов, часть из них закрутила с мясом, часть с фруктами, а часть оставила так. Сервировала стол и заварила чай. Старушка выглядит довольной аки слон. Её блёкло-серые глазки как-то радостно светятся. А на губах притаилась загадочная улыбка. Ну точно, драконий граф сдал нас и всё рассказал матери. Закатываю глаза и мысленно хлопаю себя по лбу.
Завтракаем мы молча. В кои-то веки Люция ничего не спрашивает, уплетает за обе щёки и временами мычит. Граф же, наоборот, чем-то рассержен. Ест и таращится на меня, решая в уме сложное уравнение. Я стараюсь лишний раз не смотреть на него. У меня в груди от него тянет. Хочется отмахнуться от всего и нырнуть в омут с головой. Но вот чувствую многострадальной попой, что вынырнуть обратно будет не просто и губительно для моей души. В памяти сохранились его слова о том, что он не связывается с человеком.
Да, за эти десять дней он показал себя замечательным мужчиной. Щедрым, добрым, заботливым, галантным и учтивым. И кроме как на словах, не относился пренебрежительно, не унижал моё достоинство. Помогал с уборкой, готовкой и занятиями. Стоит ли говорить о письмах? Ведь в большинстве из них не было нужды. Но он писал. Спрашивал не только о матери, но и обо мне. Отвечал на вопросы развёрнуто и в конце каждого письма оставлял маленькую недосказанность, чтобы продолжить нашу переписку. Вряд-ли бы он делал это, если не хотел общения со мной?
– Сегодня хочу съездить к подруге, – отвлекает от великих дум старушка, промокая уголки губ салфеткой.
– К какой подруге? – хмурится Райлан.
– Огнесси, помнишь её? Она, как узнала, что мы приехали сюда, зовёт в гости. Оставишь меня у Огнесси, а заберёшь вечером.
– Хорошо, подготовлю экипаж. Как будете готовы, отвезу.
– Ира останется, ей же нужен выходной, – отмахивается старушка. – И поступление не за горами.
Райлан колеблется с минуту, я молчу. Выходной мне действительно нужен. Хочу съездить в ближайший город и купить недостающие учебники.
– Иди собирайся, – соглашается мужчина, приняв, наконец, решение.
Мы с моей старушкой удаляемся в комнату. Там она придирчиво перебирает наряды и протягивает мне очередное платье. Довольно лёгкое и закрытое. Смиренно принимаю одежду, помогаю переодеться и собрать небольшой ридикюль. Спрашиваю ещё раз: справится ли она одна, не устанет ли? Та заверяет, что в случае чего подруга о ней позаботится и немедля отправит вестник Райлану.