Сокровище кикиморы - стр. 20
Ворота у «дома Летуновского» красивые, из теллермановского дуба старик строил, широкий, с резными украшениями вход. Может, правда случайный проходимец с вокзала Семенову убил? Смотрит, ворота хорошие, дом тоже крепкий – решил: здесь найдет, чем поживиться…. Да, может быть, что Павлов прав – случайный прохожий убил.
Володя толкнул ворота – Козодаева не закрыла на защелку: не боится – видно, не напугала ее Ольгина смерть. Двор просторный, слева то ли времянка, то ли флигелек – там одно время кроликов держали, Володя мальчонкой заходил на кроликов посмотреть. Флигелек и сейчас в порядке. Только вот замок в замочных «ушках» незапертый болтается…
Бескоровайный подошел, осмотрел замок: похоже, что сбивали – в свежих царапинах.
Он прошел к дому. С одной стороны дома окна закрыты ставнями – это Андрей, сын тети Оли, свои окна закрыл перед отъездом. А Козодаевых окна светятся. Вход у Козодаевых отдельный – не только дверь, но и крыльцо другое.
Бескоровайный поднялся на крыльцо, позвонил.
Тамара, отдернув занавеску и прильнув лицом к стеклу, разглядела его, только потом открыла.
– Тетя Тома, что ворота не запираете?! Уже пора б понять, что небезопасно у вас, – сказал он, сбрасывая ботинки. Куртку не стал снимать, она легкая.
Женщина махнула рукой. Полушутливо, но и скорбно.
– Геннадия жду, потому и не запираю. – Геннадий Пафнутьев был зятем Тамары. – Не пугай меня, Вова! Я и так от любого шума теперь вздрагиваю, по полчаса смотрю, прежде чем открыть. Страшно одной в доме.
– Верку надо звать! Пусть теперь с Геннадием к вам жить переходят. Что там хорошего, в общежитии?
– Да я уж говорила им… Но у них там отдельная квартира, с кухней… Геннадия все же ценят в институте… Ты проходи, проходи. Куртку не снимай, я сильно не топила, на ночь лучше, когда не жарко. Вот я и говорю: там у них отдельная квартира, а тут со мной в одной комнате, да кухня одна на всех… Не хотят они со мной. Привыкли уже отдельно – больше десяти лет там живут. Школа рядом, институт недалеко. Чего они ко мне пойдут?
Вера, дочка Тамары Козодаевой, выйдя замуж, стала жить с мужем в общежитии пединститута, он был преподавателем физики. А сама Вера, окончив Б-ский пединститут, работала учительницей младших классов в пятой школе, рядом с общежитием. Там же их дочка училась.
– Ну, кому как! – возразил Владимир. – По мне, нет ничего лучше своего дома. Общежитие – оно общежитие и есть. Хоть и с кухней, хоть что! Вот, вам мать прислала. – Он уже вынул кастрюлю и теперь доставал из нее банку с незастывшим холодцом. – За кастрюлю спасибо, а холодец для вас – разлейте сами, застынет пусть, у нас мало места, где студить. Тетя Тома, а купить они не хотят Семеновой полдома? Андрей жить здесь не станет, продаст, скорее всего. Вот бы Верке с Геннадием купить! Будет весь дом ваш!
Тамара разливала холодец в тарелки. Ее согнутая над столом спина при этих словах вздрогнула. Холодец пролился.
Женщина повернула к Бескоровайному настороженное лицо:
– Да они об этом и не думали! Откуда у нас деньги такие, если и будет Андрей продавать! Да он, может, и не будет – оставит детям! Пропишет сейчас старшего… Все ж дедовский дом, его дед строил… Нет-нет, мы и не думали даже о таком! Подожди, сейчас банку сполосну!
Она повернулась, чтобы выйти в кухню.