Сокровище антиквара - стр. 15
– Найдутся. Собственно, даже не идеи, а одна старая заготовочка, которую я давненько уж держал про запас, подходящего случая не подворачивалось. А теперь, чует мое сердце, самое время…
– И что это?
– Позвольте уж я это пока при себе подержу, – сказал Смолин. – Из чистого суеверия – удачи не будет… Потом, когда все будет готово, и мне понадобятся деньги на накладные расходы…
– Аванс?
– Спасибо, не надо, – сказал Смолин. – Можно я фотографию заберу?
– Да ради бога. Еще? У меня их с полдюжины.
– Давайте, – сказал Смолин. – Пригодится… Думаю, уже денька через два я вам сообщу, как идут дела.
Багров, поднявшись вслед за ним, сказал мечтательно:
– Только как-нибудь так, чтобы он влетел на хорошие бабки…
Глядя ему в глаза, Смолин легонько постучал согнутым указательным пальцем по столу, надеясь, что это все же не пластик, а натуральное дерево.
– Если все пройдет, как я задумал – тьфу, тьфу! – он влетит на хорошие бабки. И при этом правоохранительные органы будет обходить за километр…
– Серьезно?
– Если все получится, – сказал Смолин. – Не переживайте, вы платите по факту.
– Да не в деньгах дело. Умыть гада хочется…
«Самое смешное, что мне тоже, – подумал Смолин. – Говорить об этом не стоит, но есть тут и маленький личный интерес. Чем меньше подобных долбаных варягов ползает по Шантарску, тем воздух чище. И уж если подворачивается возможность не просто подложить свинью неприятному субъекту, да еще и приличных денег поиметь, нужно хвататься обеими руками…»
– Я сейчас парнишку своего вызову, – сказал Багров. – Вас домой забросить?
– Нет, – сказал Смолин, улыбаясь все так же безмятежно и отрешенно. – Я скажу ему, куда. Прямо сейчас и начнем работать…
Глава третья
Рабочие будни
Вящей конспирации ради – чужой человек, в конце концов, случайный – Смолин попросил высадить его далеко от места назначения, у водонапорной башни из порыжевшего кирпича, довоенного и потому несокрушимого. Вежливо попрощался с креатив-менеджером и не спеша побрел по широкой пыльной улочке, где по обеим сторонам возвышались добротные коттеджи, и красивые, и весьма даже страхолюдные. С обеих сторон раздавалось яростное собачье гавканье.
Убедившись, что надраенный джип скрылся за поворотом, Смолин пошел быстрее. Остановился у высокого забора – в отличие от окружающих не краснокирпичного, а дощатого, выкрашенного в блекло-зеленый цвет, погремел большим железным кольцом, служившим калитке вместо ручки. Далеко от ворот раздался собачий лай – но на одном и том же месте. Тогда Смолин безбоязненно повернул кольцо, поднявшее щеколду, вошел.
В центре участка соток из двадцати, посреди берез и сосен стоял одноэтажный домишко с мансардой, хотя и немаленький, но в подметки не годившийся окружающим особнякам: из посеревших от времени досок, с ужасно старомодными окнами и неуклюжей верандой, сплошь застекленной (разноцветные квадратики стекла в деревянной раме). Карат надрывался в будке, просовывая нос в щель меж дощатой дверцей и притолокой.
– Свои, свои… – процедил Смолин, уверенно направляясь к крыльцу, довольно-таки покосившемуся.
Обветшал домик изрядно – но в сорок шестом году, когда его в качестве дачи передали Шварцеву дедушке на вечные времена, он, конечно, смотрелся на фоне тогдашнего бытового неустройства сказочным дворцом. Шварц в свое время порывался снести к чертовой матери эту развалюху и построить добротный кирпичный коттеджик не хуже, чем у людей, благо и деньги были. Вот только папенька с маменькой насмерть встали грудью на защиту родового гнезда, запрещая менять в усадебке хоть что-то: вот помрем, заявили они, а тогда хоть небоскребы строй. Очень уж сильные лирическо-романтические воспоминания были у четы Кладенцевых с ним связаны: то ли они впервые здесь встретились в юном возрасте, то ли у них тут впервые