Размер шрифта

Сокровенное сказание монголов. Великая Яса - стр. 50

Выслушав донесение дозорных, Таян-хан, сидевший в местечке Хангайн Хачир ус, послал гонца к сыну Хучулуг-хану со словами:

«Истощены монголов кони,

Доносят нам. Но, судя по кострам,

Которых больше, чем на небе звезд,

Монголов тьма. И коли нам сейчас

С монголами столкнуться б довелось,

От них не отвязались бы мы разом…

Монголу проколи щеку насквозь,

А он, упорный, не моргнет и глазом.

Ему хоть кровью б истекать пришлось —

Он не отступит: не такого склада.

Вступать в борьбу, надеясь на авось,

Со стойкими монголами не надо[225].

Но мы наверно знаем: кони у монголов отощали. И потому я предлагаю: мужей найманских переправить за Алтай; там наше войско укрепим. В монголах страсть наживы разжигая, собакою на поводке притащим их в пределы отчины родной. Поскольку лошади у нас упитаны вполне, они в походе брюхо подберут, и только. А вражеские клячи выбьются из сил, костей мешок от них останется, пожалуй. Тут и ударим мы врагу навстречу».

Выслушав переданные ему слова отца, Хучулуг-хан рек раздраженно: «Труслив, как паршивая баба, отец мой, Таян-хан, и потому сейчас несет такое. Откуда вдруг привиделась ему монголов тьма? Ведь большинство их вслед за Жамухой прибились к нам».

И, понося на все лады отца,

Сын передал ему через гонца:

«Так может рассуждать лишь Таян-хан,

Чьей трусости нет меры и конца,

Чей путь от юрты – к пастбищу телят

И, без привычки, – сразу же назад,

Брюхатой бабе за нуждой пойти —

Видать, не знал он большего пути».

Услышав, как его поносит сын, Таян-хан молвил:

«В твоих насмешках, сын мой, Хучулуг,

Надменности и похвальбы немало.

А как дойдет до драки, свой испуг

От глаз людских не скроешь ты, пожалуй.

Надменный нрав показывай врагу,

А я лишь повторить тебе могу:

Ввязавшемуся в схватку забияке

Уже не выйти без потерь из драки».

Но Таян-хана правая рука, великий ноён Хори субэчи, на это возразил:

«Нет, не доводилось отцу твоему никогда

От равного силой врага удирать.

Нет, хан Инанча билгэ не стерпел бы стыда

В сраженье коней поворачивать вспять.

Что ты заране возбоялся, Таян-хан?! Знай прежде, что ты такой отважный, мы верховодить бы поставили над всеми воинственную ханшу Гурбэсу. Все к одному: на счастие монголов, и богатырь наш Хугсэгу сабраг вконец уж одряхлел – порядка в нашем воинстве не стало. Никчемный из тебя правитель вышел, Таян-хан».

В сердцах ударив по колчану, великий ноён Хори субэчи поворотил коня и прочь умчался.

Разгневанный речами великого ноёна, Таян-хан вскричал: «Не все ль равно, что умереть в бою, что долгий век влачить, дряхлея телом! А коли так – то будем биться!»

Найманы снялись с местечка Хачир ус и двинулись в направлении реки Тамир; по пути они переправились через реку Орхон, обогнули восточный склон горы Наху хун[226]; вблизи местечка Цахир могод их заметили дозорные Чингисхана.

Когда Чингисхану донесли о приближении найманов, он сказал: «Чем больше их, тем больших жди потерь. А мало их – невелики потери будут!» И повелел Чингисхан двинуть войска навстречу найманам.

Отогнав передовой отряд неприятеля, наши ратники выстроились в боевой порядок; и было решено:

«Как колючки караганы в тело недруга вонзая,

Тут и там его терзая, обтекая, окружая,

Клинья по бокам вбивая,

Разрывая, расчленяя,

Будем бой вести»[227].

Отдав главные силы под начало брата Хасара, а запасный табун – Отчигин ноёна, сам Чингисхан поскакал впереди своего войска.

Страница 50

На следующую страницу