Сокол - стр. 80
– Она такие не любит.
А я люблю. Конфеты с медведями на обертке напоминают детство, и вкус у них остался прежний, как много лет назад, когда мы жили в Москве.
Развернув обертку, я украдкой взглянула на Мишу. Умеет говорить, а в редкие моменты даже бывает приятным.
Раз уж мы идем рядом, то пора нам немного познакомиться. Вера все равно разговаривает по телефону, Карина молчит и путается у нас под ногами. Дом находится еще за полем. И я решила немного разрядить обстановку.
– Ты работаешь в типографии?
Миша сразу ожил, как будто ждал, что я первая заговорю.
– Раньше эта была основная работа, а сейчас типография переживает не лучшие времена, и половину сотрудников уволили. Меня перевели на сокращенный день.
– Это как?
– В основном работаю дистанционно или прихожу в офис на пару часов в день.
– Тебя устраивает такой график?
– Ну да.
– А когда ты отдыхаешь?
– Отдыхаю, – грустно усмехнулся он. – У меня трое детей. Когда мне отдыхать?
– А Лиза не работает?
Вроде вопрос простой, но он напрягся. Как будто я спросила о чем-то неприличном.
– Лиза занимается детьми. Катюшка еще маленькая.
– Карина младше, но Вера работает.
– Ей помогают родители.
Он преувеличивает. Я вижу, как в доме относятся к Лизе. Как к принцессе. За весь день она ни разу не подошла к детям. Аня – девочка самостоятельная, Карина всегда возле мамы, не отходит ни на шаг. А мальчишки и Катя – полностью находятся под присмотром деда и бабушки.
– А у тебя есть дети? – спросил Миша.
– Пока нет. Я не замужем.
– А-а, – многозначительно протянул он. – И правильно.
– Что правильно? – зацепилась я за его слова.
– Не торопись с детьми. Они должны рождаться в нормальной семье.
– Я тоже так считаю. Но многие говорят, что дети любви не помеха. Что их надо рожать по молодости.
– Дело не в возрасте, а в человеке, от которого будешь рожать.
Он говорит о детях неохотно, через силу. Хотя видно, как он любит своих мальчишек, в Катюшке души не чает. А все равно в глазах грусть. Наверное, это из-за жены. С другой стороны, Вера всегда рассказывала, что в их семье царит полная идиллия, и что Лиза – единственная и неповторимая женщина на земле, осчастливившая ее брата.
В данный момент, в эту секунду Миша не выглядит счастливым. Рядом со мной идет большой, угрюмый мужик. Молодой, с мудрыми глазами и с опущенными плечами.
– У тебя была бабушка? – вдруг спросил он.
Я думаю о его несчастной жизни, а он говорит о странных вещах.
– Была, – рассеяно ответила я. – И сейчас есть. Только она живет в Одессе. Я дано ее не навещала. А почему ты про нее спросил?
– Да так, вспомнил. У меня бабушка тоже, как Вера, любила ромашки. Выращивала их в саду, а потом продавала на рынке.
Вера немного сбавила шаг и почти остановилась. Охапка белых цветов в ее руке повисла головами вниз. Она так и не удержалась, нарвала огромный букет и перевязала его резинкой для волос.
– Моя бабушка продавала редиску, – сказала я.
– Только редиску? Почему именно ее?
– Ей не нужны были деньги. Знаешь, я только сейчас задумалась – зачем она это делала? Вставала рано утром, садилась на автобус и ехала в город, потом возле вокзала продавала. Получала-то копейки. А потом шла в буфет и покупала кексы. Привозила в деревню три штуки. Ровно. Мне и моим братьям. Даже себе не покупала. Помнишь, раньше какие были кексы? С изюмом, огромный, в рот не умещался. И сладкий! Братья все пытались у меня стащить его, а я упиралась, старалась съесть все до крошки, чтобы им не досталось.