Сокол - стр. 44

– Не знаю. Может, я виноват? Или дело не во мне?

– Мы отдалились друг от друга.

– Но, я ни разу не изменял тебе.

– Я говорю не об этом.

– А что тогда?

– Мы перестали быть друзьями.

– Разве это плохо? Теперь мы муж и жена.

– Одно другому не мешает. Я все время смотрю на своих родителей. Они настолько понимают друг друга, что даже мыслят одинаково. Папа всегда поддержит маму, хотя она часто бывает не права. Ты ее знаешь.

– Знаю.

– Вот и он знает, а все равно встанет за нее стеной.

– Разве я за тебя не заступаюсь?

– Заступаешься, но никогда не интересуешься моей жизнью. Скажи, в какой школе я работаю?

– Так рядом с домом.

– А номер?

– Откуда я знаю.

Он начал нервничать. Сам завел разговор, а теперь кипит, как паровой котел.

– Как зовут воспитателя в детском саду у Ани?

– А причем здесь Анька? Мы говорим о тебе.

– Она моя дочь.

– И моя.

– Вот именно. Ты должен знать имя воспитателя.

– Я не успеваю заходить за Аней в садик. У меня работа до девяти часов вечера.

– А почему ты не интересуешься? Она часто рассказывает про нее и про своих подруг.

– Я не запоминаю имена.

– Как это? Ты работаешь с детьми. Должен знать их имена и всех родителей.

– Ничего я не должен.

Ему бы рассердиться, но тогда я обижусь. А у нас всего один день. Он понимает, если вспыхнет ссора, то мое тело будет недоступно еще два месяца.

Он встал с кровати.

– Пойду еще раз в душ.

Разговор окончен. Нужно вовремя остановиться.

Вечером пришли друзья, и мы снова стали семьей. Все как обычно. Для окружающих – мы идеальная пара: никогда прилюдно не выясняем отношения, целуемся, нежно обнимаемся. При гостях Юра может встать из-за стола и убрать грязную посуду в мойку, открыть бутылку вина, с рук покормить дочку и даже помочь мне вынуть горячий противень их духовки. Может, но все это только показуха. Для публики. В обычное время он, как и все мужчины, приходит с работы, и начинается любовь с пультом от телевизора. Присоединяется Аня, и они допоздна смотрят мультфильмы. Ладно, ребенок. Но, Юра! Взрослый мужик, двадцать восемь лет, а смеется над глупыми шутками, словно пятилетний мальчик.

От меня многого не требуется. Пусть кровать не застелена, на столе нет ужина – ему все равно. Никогда не упрекнет, никогда не тыкнет носом в грязные полы. Его все устраивает.

А меня нет. Раздражает равнодушие. Как будто это не его дом и не его семья. Приходит как в гости, только чтобы расслабиться, да повидаться с дочерью.

Все в нем идеально. Подруги только пожимают плечами и упрекают. Мол, бесишься ты, Вера, от жира. Хороший мужик. Не пьет, не курит, зарплату приносит домой, уважает.

Уважает. А мне нужна страсть. Я не дополучила ее до свадьбы, а теперь тянет. И самое противное, что тянет на таких недоумков как Алик. А почему? Потому, что он дал мне эту самую страсть. И не только ее. Цветы, красивые слова, восхищенный взгляд, записочки под дверью – все, о чем мечтает любая девушка, в любом возрасте.

Утром Юра вернулся в лагерь. Я позвонила Лизе. Многолетняя дружба – это большой труд. Не хочешь общаться, а все равно приходится, к тому же она привыкла, что о ней постоянно заботятся. Вот и сегодня мне пришлось изобразить волнение. Лиза третий раз беременна и требует к себе внимания.

– Как ты? – спросила я.

– Уже лучше. Видимо, вчера набегалась по врачам и совсем выбилась из сил. Еще эта непривычная жара. Когда в Питере было тридцать градусов? Уже устала. Поскорее бы родить.