Сохрани Страну Чудес - стр. 30
Пламя вырвалось из-под стены, обдало спину жаром и принялось пожирать столы. Лопнула и зашипела колба. Шейла оторвала провода, завернула источник в кожу и прыгнула в зелёный омут. Погружаясь в бурлящую воду, она слышала далеко-далеко крики и грохот упавшей стены.
Они двигались всё дальше от обжитых мест, и Элис понемногу успокаивалась. По берегу росли густые кусты, чуть дальше поднимались лесистые холмы с огромными соснами. И никаких признаков людей. Мартина это немного пугало, а её, казалось, наоборот, радовало. Она привыкла к лесу, он был ей домом больше, чем деревня. Вероятно, она впитала ощущения матери, от людей всегда веяло враждебностью. И только в лесу она чувствовала безопасность и свободу. И на ярмарках, даже если рядом был отец, ей было неуютно. Пожалуй, единственное, что могло заставить её забыть страх – это музыка. Отец мог даже оставить её одну около бродячих артистов, и, когда он, обойдя всю ярмарку, и даже не забыв кабак, возвращался – она сидела там же, в той же позе, слушая звуки флейты и равномерный гул барабана.
– А у вас есть поэты и музыканты?
– Конечно, есть! Какой же праздник без них.
– У нас тоже. На ярмарке играют. Я музыку очень люблю, а вот поэтов не понимаю…
– Поэты разные бывают. Слушаешь, читаешь – и ничего не нравится, а потом вдруг услышишь что-нибудь – а он как будто мысли твои прочитал, и ещё сказал это так, как ты сам никогда в жизни сказать не сможешь.
– У матери много книг было, я читала и что-то всё ерунда какая-то. Про птиц, про сердце и про звёзды. Что хорошего в птицах? Они же глупые – только едят и гадят. Может, они завидуют крыльям? Полетать я бы, пожалуй, не отказалась, но только не сама, а на ком-нибудь, вот, на драконе, например. Это же не так легко, как кажется. Посмотри с каким трудом они взлетают, как тяжело им махать крыльями, отрывать себя от земли! А если делать это каждый день, то никакой поэзии не останется.
Или, вот, про сердце, например. Зачем воспевать этот глупый мясной мешок, который только и делает, что качает кровь. Есть куча органов куда более красивых и чудесных. Глаз, например. Он прозрачный, красивый и умеет видеть. Ну да, конечно, это заслуживает восхищения что сердце работает без остановки всю жизнь. Но к чувствам оно не имеет никакого отношения, что бы ни говорили поэты. Оно начинает сильнее биться разве что от волнения или страха, чтобы бежалось быстрее.
– Просто ты не романтична.
– Роман-тична… Что это значит?
– Романтики любят прекрасное. И читают романы – книжки про любовь. Отсюда и название.
– Я люблю прекрасное! Лес, например. Почему они не пишут про лес?
– Пишут. Говорю же, поэты разные бывают. Просто хороших поэтов мало. А про сердце – ты права, любой дурак написать может и считать себя поэтом.
Мартин внимательно водил пером по бумаге. Это была настоящая бумага, конечно, не такая белая, как в старых книгах, но почти такая же гладкая. Элис подползла ближе. На бумаге виднелись неровные контуры, пересечённые более толстой петляющей линией и мелкие обозначения рядом с ней.
– Что это?
– Карта. Вот это – река. У неё есть имя?
– Рана.
Мартин макнул перо в бутылочку и аккуратно нацарапал рядом с толстой линией «р. Рана».
Элис с детства привыкла к названию и не задумывалась. А теперь, оно показалось ей странным. Может быть, река называлась так, потому что в верхнем течении прорезала землю оврагами? А может, за красноватый цвет скал… А может, просто по созвучию с чем-нибудь другим.