Социальные основания гражданско-правовой ответственности - стр. 19

Подобная позиция не нова. Сходную точку зрения в 1976 г. высказывал Л.С. Явич. Он писал, что правонарушитель несет ответственность перед государством и обществом в целом, а не только перед конкретным кредитором, и привлечение такого лица к ответственности влечет за собой законности и правопорядка, авторитета государственной власти[70].

И.Е. Кабанова в связи с этим замечает: «При всей справедливости данной позиции, исходя из максимально широкой трактовки гражданско-правовой ответственности, следует заметить, что, выделяя определенные виды юридической ответственности, и законодатель, и доктрина руководствуются приоритетной целью установления ответственности и последствиями ее возложения на нарушителя»[71].

В российской цивилистической доктрине выработаны определенные подходы к формулированию определения гражданско-правовой ответственности. Представляет интерес мнение тех, кого можно уже отнести к классикам отечественной гражданско-правовой науки.

О.А. Иоффе писал: «Гражданско-правовая ответственность есть санкция за правонарушение, вызывающая для правонарушителя отрицательные последствия в виде лишения субъективных гражданских прав, либо возложения новых или дополнительных гражданско-правовых обязанностей»[72].

С.Н. Братусь также полагал, что юридическая ответственность есть исполнение обязанности на основе государственного или приравненного к нему общественного принуждения. Принуждение составляет основу ответственности. Где нет принуждения – там нет и ответственности[73].

О.Н. Садиков определяет ответственность в гражданском праве как неблагоприятные для должника имущественные последствия несоблюдения им обязательств, как дополнительную его обязанность, которая носит имущественных характер и связана с возмещением убытков[74].

Н.С. Малеин предпочитал говорить не о гражданско-правовой, а об имущественной ответственности: «Имущественная ответственность – это правоотношение, возникающее из нарушения обязанности, установленной законом или договором, выражающееся в форме невыгодных для правонарушителя, из-за осуждения его виновного поведения, имущественных последствий, наступление которых обеспечивается возможностью государственного принуждения»[75].

Такой подход критиковал В.А. Тархов, который писал, что «в этом определении исследуемое понятие поставлено, как говорится, с ног на голову: «правоотношение… в форме… имущественных последствий». Но имущественные последствия – это явление экономическое, и уже поэтому оно не может быть формой правоотношения. Наоборот, экономические явления при определенных условиях облекаются в правовую форму. Имущественные последствия могут служить обстоятельством, с которым право связывает возникновение (причинение вреда) или прекращение (возмещение вреда) правовых отношений, однако правоотношения никогда не составляют содержания имущественных последствий. Нельзя ставить ответственность в зависимость и от осуждения виновного поведения»[76].

Во многих случаях происходит отождествление ответственности с наказанием. Например, И.С. Самощенко писал: «Наиболее часто за термином «ответственность» стоит либо «долг, обязанность», либо «наказание». В первом случае речь идет об активном аспекте ответственности. Здесь «ответственность» выступает в качестве своеобразного морального, политического и т. п. регулятора поведения людей в настоящем и будущем. Во втором смысле говорят о ретроспективном аспекте ответственности, об ответственности за прошлое, за совершенное. Ответственность в этом плане есть, с одной стороны, несение лицом неблагоприятных последствий своего поведения, а с другой – причинение лицу лишений, отрицательная реакция общества (в лице, например, управомоченного на то государственного органа) на его поступок. О юридической ответственности, естественно, можно говорить лишь в этом втором плане, в плане «наказания» (в широком смысле этого слова)»