Социальная справедливость и город - стр. 35

Из вышеприведенного анализа мы можем извлечь следующие критические и конструктивные соображения. Во-первых, рациональность процедуры объединения в коалиции предполагает равные способность и желание индивидов вести переговоры. История зонирования показывает, однако, что такое условие едва ли выполнимо, особенно в ситуациях, когда присутствует значимый дисбаланс в распределении экономической и политической власти (Makielski, 1966). Во-вторых, нам приходится предполагать, что отсутствуют внешние влияния зон друг на друга, а это условие обычно нарушается. Можно выработать стратегии разрешения “межрайонных” конфликтов, и, теоретически, можно разрешать такие конфликты при условии наличия адекватной процедуры переговоров. Но это порождает непростые проблемы в процессе переговоров между городскими сообществами, и я оставлю этот вопрос для более детального обсуждения в следующем параграфе. Здесь надо заметить, что взаимозависимость такого рода разрушает условия оптимальности по Парето. В-третьих, нам нужно разобраться с проблемой, возникающей из предположения, что местоположения выбираются одновременно. Выбор мест происходит в разное время, и это предполагает, что те, кто позже попал на рынок, “имеют преимущество обладания дополнительной информацией, поскольку они могут наблюдать, что происходит” (Davis and Whinston, 1964, 443). Структура внешних эффектов на жилищном рынке поэтому также изменяется со временем, так как освоение новых мест неизбежно ведет к новым издержкам и выгодам для уже развитых районов. Если бы переезды не сопровождались издержками и сопротивлением, не было бы и проблем; но поскольку они есть, мы не можем ожидать от рынка работы в оптимальном режиме. Те, кто пришел на рынок раньше, вероятно, будут пытаться либо подкупить, либо запугать тех, кто пришел позже, чтобы сохранить такую структуру внешних эффектов, которая выгодна первым. Поскольку возможность действовать одним из этих способов зависит полностью от экономической и политической власти этих групп, мы, скорее всего, обнаружим пространственную эволюцию на жилищном рынке и в ценовой системе, которая будет иметь тенденцию увеличивать выгоды от внешних эффектов для богатых и приводить к издержкам от внешних эффектов для бедных и политически безвластных.

Что нам показывает этот анализ жилищного рынка? То, что свободный рынок не может сформировать цены, ведущие к оптимальности по Парето, и что жилищный рынок по своей собственной пространственной внутренней логике должен содержать потенциал групповых действий, чтобы функционировать согласованно. В свою очередь, это объясняет, почему жилищный рынок так уязвим для экономического и политического давления: только организуя и приводя в действие эти механизмы давления, индивиды могут защитить или увеличить стоимость своих прав собственности по отношению к правам других индивидов. В этом, как и в большинстве других ситуаций, бедные и политически слабые являются теми, кто, возможно, страдает более всего, если только нет институционального контроля, способного исправить это естественно возникающее, но этически неприемлемое состояние.

Реальный доход индивида может измениться, если меняется структура доступных ему ресурсов (Thompson, 1965, 90). Эти изменения могут быть вызваны разными факторами. Количество общедоступных, не имеющих цены ресурсов (таких, как свежий воздух и тишина) может меняться, цена ресурса может меняться, и цена доступности к ресурсу может меняться. Конечно, есть связь между стоимостью земли и жилья и ценой ресурсов, поскольку изменение последних предположительно капитализируется в изменении первых. Принимая во внимание нестыковки на жилищном рынке, мы имеем основание думать, что эта капитализация необязательно будет рациональной. В любом случае капитализация только отражает, а не совпадает с реальной разницей в тех операционных издержках, что вытекают из доступности и цены ресурсов. Поэтому мы вынуждены признать прямое влияние изменений в доступности и цене ресурсов на распределение дохода в процессе роста и развития городской системы.