Социальная философия: учебник для вузов - стр. 21

Страсть по прекрасному, способность воспринимать, а тем более творить его не унаследованы человеком от своих биологических предков. Общественная практика родила в человеке эти потребности и способности, она же подняла человека в его художнической ипостаси до небывалых высот.

Есть еще одна форма общественной практики – научная практика, возникшая позднее других, но успевшая сделать для развития человека и человечества, пожалуй, не меньше их. В особенности мы убеждены в этом сегодня, в эпоху бурного превращения науки в непосредственную производительную силу общества (этот вопрос будет рассмотрен в главе «Наука»). Под научной практикой имеется в виду не вся научная деятельность: наука в целом представляет собой отрасль духовного производства, ее фундаментальные отрасли «производят» абстракции, которые чрезвычайно важны сами по себе, но выходят на практику не непосредственно, а через соответствующие прикладные науки. Но наука для проверки полученных знаний прибегает к особому виду практики – к научному, в том числе к научно-производственному эксперименту. Таким образом, научная деятельность гораздо шире научной практики, также как деятельность вообще шире практики вообще. И человека развивает не только научно-экспериментальная практика и даже не только участие в любой сфере научной деятельности, но и активное освоение научных знаний. Меняется его быт, образ жизни, содержание общественного сознания.

Разумеется, результирующее воздействие на человека оказывает не только его участие в различных видах практики. Преобразуя объекты природного и социального мира, люди одновременно преобразуют и себя.

«Много есть чудес на свете, человек – их всех чудесней», – поет хор в трагедии Софокла «Антигона», поставленной на афинской сцене почти две с половиной тысячи лет тому назад. Вдумаемся, о чем идет речь. Воспеваются два объекта – человек и космический мир («свет») вокруг него, уже известны некоторые «чудесные» свойства каждого из них, более того – свойства эти уже подвергаются сравнению. Подобное сопряжение человека и космоса составляло специфику греческой философии, завещанную ею европейской культуре в целом.

Что лежит в основе этого мира? Из чего произошло все, обнаруживаемое в нем? Как отношусь к нему я, человек, и как он относится ко мне? – эти вопросы люди вообще и философы в особенности, задают себе и по сей день. И не вина философии, что она, в силу сложности поставленных проблем, до сих пор не дала на них исчерпывающего ответа. Вот и сегодня нас продолжает волновать вопрос: как и почему возник биологический вид Homo sapiens? Закон или случай управляли его появлением?

На первый взгляд кажется естественным ответ, согласно которому только закон ответствен за возникновение человечества и развитие антропогеосферы. В русле такого ответа обнаруживаются серьезные и важные концепции как в естествознании, так и в философии. Так, полагая жизнь космическим явлением, академик В.И.Вернадский подчеркивал, что жизнь является не случайным явлением в мировой эволюции, но тесно с ним связанным следствием[12]. Примерно в этом же духе выдержана и концепция П.Тейяра де Шардена, согласно которой эволюция в неорганической, а вслед за тем и в органической природе, обнаруживает своеобразный закон реккурентности: мир движется в сторону усложнения, а усложнение это сопровождается появлением и все большей значимостью психического, сознательного