Собственность заключенного - стр. 35
Остаток ужина проходит скомкано. Бахметов еще больше уходит в себя. Захар больше не провоцирует. Своего он уже добился. И только я сижу как на иголках.
— Нам уже, пожалуй, пора, — когда беседа уже совсем не клеится, встает из-за стола Дамир.
Я тоже встаю, Бахметов кладет свою руку мне на поясницу и подтягивает ткань платья вверх, сжимая ее в кулаке. Видимо, чтобы больше я не светила своей задницей перед другими мужчинами.
— Подумай, Баха, о моих словах. И ты, Евгения, тоже.
Такое вот неоднозначное выходит прощание. Захар умеет не то что дровишек подкинуть, а целую канистру бензина подлить в пылающий костер.
11. Глава 11
Женя
Всю обратную дорогу до камеры, Дамир держит руку на моей спине, словно ему жизненно необходим контакт с моей кожей. Подтверждение, что его «приз» никто не забрал.
И если вчера я еще не понимала, почему он за меня дрался, то сегодня… Сегодня осознаю, что для Бахметова я такая же кукла как и для других. И ко мне он тоже относится как к «призу», а не как к девушке, живому человеку. И единственное почему он еще не воспользовался моим телом, потому что не насильник. Потому что Дамир из тех мужчин, которые привыкли к тому, что женщины сами растекаются у их ног лужицей.
Дойдя до камеры, Дамир открывает дверь и пропускает меня вперед, после чего заходит сам и закрывает на замок.
Он молчит как и любой упрямый гордый представитель мужского пола, который сам не понимает почему злится.
Искоса поглядываю на Дамира, сбрасывая с ног неудобные туфли.
Крепко сжатые челюсти, играющие на скулах желваки, сурово сведенные к переносице брови. Да, он определенно в бешенстве.
— О каких словах Захара ты должна подумать? — обернувшись, резко выпаливает.
Наверное этот интриган имел ввиду наш вчерашний разговор о любви. Точнее, что влюбленный мужчина готов на все ради любимой женщины. Только, знаете, любовь ведь тоже бывает разная. Бывает любовь которая окрыляет, приносит счастье, а бывает губительная. Наркотик, приводящий к фатальным последствиям. И, полагаю, чем больше человек сломлен, тем извращенней у него понятия любви. Дамир не похож на сломленного мужчину, но и на влюбленного тоже не особо.
— Он пошутил, — невозмутимо произношу, мол, ничего важного, но Бахметова такой ответ, разумеется, не устраивает.
— Пошутил? — недобро прищуривается. — Не похоже на шутку.
— Это просто глупости. Захар тебя провоцирует, ты же знаешь!
Ну не может же он быть дураком и не понимать зачем Захар это все сказал.
— Знаю, — кивает головой. — Но это не отменяет того факта, что вы плетете интриги за моей спиной.
Плетем интриги? Да он из ума выжил, что ли?
— Какие интриги? Я его не знаю! Мне неприятен этот человек, ты же знаешь!
— Да? Ну когда вы обжимались, ты не выглядела так будто он тебе неприятен! — опасно сверкая глазами, надвигается на меня.
Я отступают назад, но поскольку камера маленькая, то через несколько шагов упираюсь в стену.
— Мы не обжимались, — обиженно ворчу. — И вообще какая тебе разница?
— Какая мне разница? — бешено рявкает. — Абсолютно никакой, учитывая, что мне вчера чуть мозги из-за тебя не вышибли!
Дамир делает последний решительный шаг, припирая меня к стене своим массивным телом. Он нависает надо мной мощной горой, и вряд ли у меня хватит сил его сдвинуть хотя бы на сантиметр.