Собственность артхана - стр. 21
Те, кто не хотел участвовать или боялся, остались в застенках – их пытали и уничтожали.
У этих же появился хоть какой-то, но шанс. Особенно рассчитывали на выигрыш древние.
Тем паче, что условия подобных поединков всегда диктовали неравное количество бойцов.
Со стороны пленных их должно было участвовать вдвое больше.
Все снималось и очень жестко протоколировалось, дабы никто не усомнился в происходящем.
Невидимые смотрящие реяли всюду.
Я дрался как Пранер – бог войны у релейлов.
Злость и возбуждение бродили в крови. Сбросить желание возможности пока не было, поэтому я переводил эмоции в ярость. И получалось куда лучше, чем предполагал.
Мышцы звенели силой и мощью, мужская естественная неудовлетворенность будто все тело усиливала в разы. Мой «спаринг-партнер» шарахнулся в угол – боялся, что также сверху его атакую, и оторву голову к терсу. Я усмехнулся, рывком резко ушел в бок. Затем совершил еще пару обманных маневров и ударов.
Противник шарахнулся, дернулся и заметался. А паника – всегда плохой подсказчик и друг.
На этом состоянии каймана я и сыграл. Быстро атаковал, снова и снова. Он защищался, но я лишь сокращал между нами дистанцию. Затем проскочил между ним и стеной, резко оттолкнулся от нее и напрыгнул. Завалил каймана сразу на брюхо и быстро скрутил его руки и ноги в «конвертик» отточенным ювелирным движением. Собрал конечности и сковал их, не давая противнику даже опомниться.
Убить его сейчас было бы слишком легко – одно движение – и голова с плеч. Но этот древний руководил одним из участков наступления на границе, так что я хотел, чтобы он говорил. Противник жаждал уйти или погибнуть, но не проиграть и стать стукачом.
Вот терса с два! Я ему этого не позволю!
Кайман зарычал от бессилия, ярости и досады. Задергался, но ничего не смог уже сделать. Кандалы, что работали на силовом поле, стягивались при малейших движениях, шевелениях, и лишь причиняли дополнительные страдания.
Все. Теперь он стал языком.
Шалто закончил со своими кайманами. Одного скрутил, второго убил я, третий сдался. Фергас добивал второго противника. Я огляделся. Остальные справлялись.
Четверо оставшихся уже не сопротивлялись.
Смысла не имело. Даже без меня, наших было столько же, причем, из них один – древний против трех средних и одного молодого.
Там уже без шансов, и это все понимали.
Даже стало жалко, что все так закончилось. Я бы еще подрался, еще помахался.
– Ну, что? Нужен новый партнер для спаринга? Или уже нет? – в дверях показалась довольная Декатта.
– Хочешь потренироваться? – спросила у меня.
Я только кивнул и распорядился:
– Все сведения после допроса мне в сообщении.
Остальные отрапортовали, что все будет сделано.
Мы с Декаттой вышли из подвала наружу. Солнце уже клонилось к закату и показывало небу алые языки. Мол, я пока ухожу, и что ты теперь сделаешь? Прозрачная синева подмигивала мириадами глаз ярких звезд.
В мире людей сутки состояли из двадцати четырех часов, у нас – из двадцати, так что мы тут даже слегка выигрывали. Выносливость артханов позволяла легко приспособиться.
Я принялся атаковать, Декатта – увиливать. Здесь, на просторе, без стен, полов, потолков, схватка пошла совершенно иначе. В подвале она бы меня на спаринг не вызвала. Там хоть и простор, но он ограничен и рано или поздно окажешься в углу. А ближний бой древнего, вроде меня, и средней, как Декатта, заканчивается предсказуемо.